Акушерка пошутила: - Ну, раз к женскому дню ждем, значит, будет девочка.
Но прошел день восьмого марта, наступила ночь. Я-то ждала сыночка, даже имя
ему заранее определили - Юрочка. Вот он и родился. Привез меня Алексей
Иванович домой, развернули мы мальчишечку. Он лежал такой складненький,
крепенький, аж пеленать его не хотелось. В 1940 году Юру послали с группой
клушинских школьников на смотр художественной самодеятельности в Гжатск.
Уехали они на два дня. Сколько впечатлений у него было от этой
поездки-праздника! И дорога на лошадях до города, и ночевка в Доме учителя,
и большой торжественный концерт в Доме пионеров. Сопровождала Юру его
главная наставница Зоя. Больше всего поразили его автомобили -
"полуторки" и "эмки", которые он увидел впервые. Петр
Алексеевич Филиппов, директор школы, который возил ребят на смотр, сказал,
что Юра стихотворение читал очень хорошо, не смущался. Военная пора,
забравшая мужчин, требовала работы от подростков. Но все-таки один школьник
у нас был. Хоть тогда учиться ребята начинали с восьми лет, а Юре только
шел восьмой, он, мечтавший о школе уже давно, 1 сентября 1941 года
отправился в первый класс. Юра сразу учиться стал старательно. Он понимал:
учительнице нелегко приходится одной обучать ребят четырех классов, да еще
нет учебников, школьных пособий. Юра всегда был добрым, отзывчивым. Вот он
и стремился не расстраивать учительницу и мне поменьше доставлять
беспокойства. [Во время оккупации] Однажды Юра ворвался в землянку с
воплем: Альберт Бориску повесил! Я кинулась наверх. На дереве, подвешенный
за шарф, висел мой младшенький. А рядом, уперев руки в бока, закатывался от
смеха фашист. Я подлетела к яблоне, подхватила Бореньку на руки. Ну, думаю,
если Альберт проклятый воспрепятствует, лопатой зарублю! Пусть потом будет,
что будет. Не знаю, какое у меня лицо было, только Альберт глянул на меня,
повернулся, в дом зашагал - сделал вид, что его кто-то окликнул. А я мигом
в землянку. Раздели мы с Юрой Бореньку, уложили на нары, стали растирать:
смотрим - порозовел, глаза приоткрыл. Когда он в себя пришел, я увидела,
что с Юрой творится неладное. Стоит, кулачки сжал, глаза прищурил. Я
испугалась. Подошла, на коленки к себе сына посадила, по голове глажу,
успокаиваю.
Как о каком-то особенно важном, торжественном событии сообщил Юра, что у
них [
в ремесленном
] началась производственная практика, что работу они выполняют наравне с
рабочими ("только, конечно, помедленнее" - уточнил в письме),
литейщики относятся к ним как к равным. Встает рано, быстро умывается,
завтракает, выходит на улицу, а там вливается в рабочий поток.
Я представляла, с какой гордостью идет мой сын в рабочем строю. Через месяц
пришел денежный перевод из Люберец. Юра получил первую зарплату, часть
послал "на хозяйство".
