 |
По мнению академика Опарина [Войнович В.Н. в Москве]
Москва по контрасту с провинцией показалась мне центром свершившейся революции. Люди, считавшиеся московской интеллигенцией, отличались от провинциальных интеллигентов бОльшим свободомыслием, которое, впрочем, у многих не шло дальше осуждения сталинизма, да и то к этому их подтолкнули решения ХХ съезда КПСС .
Образованные люди делились на левых и правых, но не как теперь. Левые любили Ленина, а правые Сталина. Ленин все еще считался хорошим и добреньким, а Сталин злым и плохим. Левые все еще надеялись на наступление хорошего коммунизма, правые больше верили в сильную руку. Со временем правое-левое поменялись местами, теперь сталинисты новых поколений (как ни странно, они все еще есть и, кажется, еще много лет будут) считаются левыми, а их оппоненты правыми. Впрочем, правые отличаются от тогдашних левых тем, что Ленина они уже разлюбили или никогда не любили, а эти идола своего не сдают.
Мертвый Ленин когда-то считался вечно живым, но мертвый Сталин оказался живее. Я Сталина не любил с детства, а что касается Ленина, то до поры до времени верил образованным людям на слово, что он хороший.
Тогда у молодых поэтов в моду опять вошел Маяковский как трибун и сатирик. Следом за ним постепенно входили или возвращались в моду Хлебников , Северянин , Введенский , Хармс , Крученых .
В "Магистрали" я впервые услышал имя Лев Халиф . Говорили, что этот необыкновенный, очень талантливый поэт приехал из Ташкента. Живет на рубль шестьдесят в день, пишет потрясающие стихи. Одно из его стихотворений ходило по рукам, а потом было растащено на автографы:
"Из чего твой панцирь, черепаха? -?
я спросил и получил ответ:
-Он из пережитого мной страха,
и брони надежней в мире нет".
Халиф был парень задиристый, когда он появился в Москве, кто-то предрек, что обязательно станет героем фельетона "Халиф на час". Фельетон такой в самом деле потом появился, но сначала была публикация в "Литературной газете" с предисловием Назыма Хикмета , из которой я запомнил:
Руки в пустоте карманной стынут,
И ты немного зол на то.
Скоро урны сделаем золотыми,
Плевать на золото.
Молодые поэты выступали в каких-то клубах, кинотеатрах, с открытых эстрадных площадок в парках. как-то я попал в клуб какого-то завода. Там выступал молодой, как мне сказали, гений - Игорь Холин:
Обозвала его заразой,
и он, как зверь, за эту фразу
подбил ей сразу оба глаза.
Она простила, но не сразу. Или:
Пригласил ее в гости.
Сказал: "Потанцуем под патефон!"
Сам - дверь на замок.
Она - к двери, там замок.
Хотела кричать, обвиняла его в подлости.
Было слышно мычанье и стон.
Потом завели патефон.
В "Магистрали" был свой гений примерно той же школы - Сева Некрасов . Одно из его стихотворений я читал в переводе на чешский язык и все понял. Потому что оно выглядело, как мне помнится, так:
Охох! Эхэх! Ухух! Иих!
Некоторые старшие поэты писали тоже загадочно. Как сочинитель частушек Виктор Боков : "Сидит снегирь, / На груди - заря. /Домой, в Сибирь / Хочу - нельзя. А вот стишок Михаила Кудинова :
Пришел гость, проглотил гвоздь.
По мнению академика Опарина,
Незваный гость хуже татарина. Когда автор прочел этот стишок по телевидению, разразился большой скандал. Секретарь Татарского обкома партии написал жалобу в ЦК КПСС, у пропустивших в эфир эту, как тогда выражались, идеологическую диверсию были большие неприятности.
Ссылки: