 |
Приятели В. Ардова: Козлов П.Г., Кантор С.В., Вотчал Б.Е.,Рыжих А.Н.
На столике возле зеркала зазвонил телефон. Один из гостей берет трубку.
- Я слушаю, - тут он смотрит на нас и произносит с недоумением.
- Тут спрашивают, какого-то Павла Геннадиевича...
- Павла Геннадиевича? - кричит Ардов из своего кабинета, - Скажите, что он был и только что ушел... Павел Геннадиевич Козлов , приятель мамы еще по Владимиру, как я уже упоминал, был преподавателем теории музыки в заведении Гнесиных. Однако, там у него все шло вовсе не гладко. Причиною тому было его не в меру нежное сердце. Он развелся с Еленой Ивановной и женился на одной из своих учениц, а это, как известно, в советских вузах не поощрялось. Но мало того, через некоторое время он развелся и с этой женой, чтобы сочетаться браком с еще более молодой ученицей. Но и этот союз оказался не последним - за ним последовал четвертый в том же роде.
Последняя жена была моложе Павла Геннадиевича уже лет на пятьдесят, и, в конце концов, она с ним развелась, а затем привела в их общую квартиру мужа-сверстника. Все это разворачивалось на протяжении десятилетий, но всегда по одному и тому же сценарию. В каждый промежуточный период, когда действующая жена его еще контролировала, а он уже встречался с новой возлюбленной, Павел Геннадиевич просил Ардова отвечать на телефонные звонки именно таким образом: - Был и только что ушел. Вообще же Козлов был человеком воспитанным, милым, с тонким чувством юмора. На Ордынке бытовали некоторые его новеллы.
Один студент института Гнесиных на экзамене назвал сочинение Дебюсси "Полуденный отдых фавна" - "Обеденный перерыв фавна". Другого студента экзаменаторы спросили; - Что такое баркаролла? Он ответил так: - Это - песня венецианских Гольденвейзеров. И, наконец, моя самая любимая из историй П. Г. Козлова.
Даже не в институте, а в училище шел экзамен по диалектическому материализму. (Надо сказать, что все преподаватели подобных "наук", как правило, страдали некоторым комплексом неполноценности.) И вот один из мальчиков проявил такое невежество, что экзаменатор спросил его с некоторым вызовом:
- Позвольте, сами-то вы кто - материалист или идеалист?
- Я - баянист, - смиренно отвечал юный музыкант. -Поставьте мне троечку...
Один из самых близких друзей нашего дома - Семен Вениаминович Кантор - был в определенном смысле существом парадоксальнейшим. Он был унылый юморист. Его интеллигентско-еврейская унылость никак не вязалась с профессией - автор эстрадных и цирковых шуток. Впрочем, юмор его был несколько механический. Вот тому наглядный пример. Кантора пригласили посетить выставку собак. Он отвечает: - Мне недосуг. (А звучит это - не до сук.) При всем том Семен Вениаминович человек был удивительно воспитанный, приличный и приятный в обращении. Он очень хорошо играл в карты, а с молоду и в теннис. В свое время он был одним из карточных партнеров Маяковского , и у него хранилась открытка, в которой поэт приглашал его на игру в покер. А подпись была такая: "Ваш покернейший слуга Владимир Маяковский". Кантор был коренным москвичом, жил в Лабковском переулке на Чистых прудах, в одной из комнат коммунальной квартиры, которая когда-то вся принадлежала их семейству. (Дом этот и по сею пору стоит, в свое время он принадлежал отцу поэта- имажиниста С. Рубеновича.) Отец Кантора был вполне преуспевающим присяжным поверенным. Кстати сказать, именно его помощником числился Осип Максимович Брик . И наш Семен Вениаминович прекрасно помнил тот день, когда Брик после свадьбы нанес визит своему патрону и представил ему молодую жену, в девичестве Лилю Уриевну (а не Юрьевну!) Коган .
Семен Вениаминович был меломан, смолоду учился музыке, был завсегдатаем Большого и консерватории. Со слов Кантора я запомнил два старых театральных анекдота .
По ходу оперного спектакля некоему тенору следовало взять свою "возлюбленную" на руки. Тенор был субтильный, а партнерша дородная, а потому поднять ее было весьма затруднительно... В этот момент из зала раздался чей-то голос:- Раздели на две охапки!
В опере "Фауст" есть такое место. После дуэли сбегаются горожане и видят лежащего на земле Валентина. Тут они хором несколько раз повторяют такую фразу: - Кажется, он жив - поможемте ему... Так вот когда-то в Большом театре партию Валентина исполнял артист, который был крещеным евреем. Хористам это обстоятельство было известно, а потому они текст слегка переделали и пели так: - Кажется, он жид - поможемте ему...
Из завсегдатаев Ордынки самым комическим персонажем, пожалуй, был полковник Ч., приятель Ардова еще с военных времен. Примечательно было даже самое их знакомство, каковое произошло при следующих обстоятельствах.
Отец получил путевку в военный санаторий в Архангельское. Там он жил в трехместной палате с другим своим будущим приятелем- военным врачом рентгенологом Львом Фрейдиным . Однажды туда приехала мама. И вот отворилась дверь, в палате показался человек в офицерском кителе. Увидев маму, он растерянно произнес:
- Простите, это - женская палата?
- Входи, входи, чудак, - отозвался Ардов со своей койки. (Слово "чудак" он произнес на букву "м".) Отец рассказывал, что в самом начале знакомства Ч. принес ему в подарок картину. Это была скверная копия известного полотна "Утро в сосновом бору".
- Виктор, - сказал Ч., - я купил две такие картины. Одну я повесил у себя над кроватью, а эту ты повесь у себя. Это будет знаком того, что мы с тобою друзья...
К нам опять пришел Ч. Вот он сидит на диване и морщит свои брови. Он и всегда-то мрачноват и серьезен, а сегодня даже сверх всякой меры. Отец спрашивает: - Павел, что с тобой? - У меня большое горе, - отвечает Ч.,- Отец у меня при смерти. (Тут надобно представить этого отца. Ему было уже за 80, был он "старый большевик" и почетный гражданин города Свердловска.)
- А что с отцом? - спрашивает Ардов.
- Понимаешь, такая история, - говорит Ч., - Там, в Свердловске были автогонки... И вот он пошел посмотреть... Ну, его, как почетного гражданина пропустили к самому финишу... А когда показалась первая машина, финишную ленточку опустили. А отец решил, что ленточку уронили случайно и бросился ее поднимать... Ну, и... Перелом позвоночника, обеих ног... Тяжелейшее сотрясение мозга...
А вот другой визит Ч. Он говорит: - Слушай, Виктор... Я сейчас проходил по Пятницкой, там у метро продают ананасы... Тут отец решается пошутить со своим гостем и говорит:
- Так что же ты нам не купил ананас?.. Анна Андреевна, - обращается он к сидящей на диване Ахматовой, - вы когда-нибудь слышали, чтобы в приличный дом приходили без ананасов?
- Никогда в жизни, - отзывается Ахматова. Эффект этого диалога превзошел все ожидания. Ч. поспешно вышел из-за стола и через двадцать минут вернулся с ананасом. Своим знакомством с Ахматовой Ч. весьма гордился и даже его афишировал.
На Ордынке стал известен такой эпизод. В одном московском доме кто-то спросил Ч.:
- Как поживает Ахматова? Как у нее дела?
- У нее все в порядке, - отвечал полковник со своей обычной серьезностью. - Я даю ей рекомендацию в партию.
Мы стоим посреди ковра, как некая скульптурная группа - все без движения. Профессор, Борис Евгеньевич Вотчал со своим стетоскопом, Ардов - оголивший грудь и живот, он пациент - и при сем два свидетеля: я и профессорский пес-боксер...
- Ну, что же, - произносит, наконец, Вотчал, отнимая стетоскоп от груди отца, - по-моему ухудшений нет... Продолжайте принимать те же лекарства... Пес подошел к хозяину и прижался к его ноге.
- Между прочим, - говорит Вотчал, - недавно один из моих пациентов спросил:
- А как вы сами лечитесь? А я ему говорю:
- К моему псу регулярно приходит ветеринар и выписывает ему какие-то шарики. Я их даю псу и сам принимаю...
Ссылки: