Лысенковщина

Стали "исчезать" с биологического факультета не только преподаватели, но и студенты. После августовской сессии ВАСХНИЛ в 1948 году для всех факультетов был введен курс мичуринской биологии - студенты называли его "лысенкоедение". В Коммунистическую аудиторию, самую большую в университете, однажды явился профессор Презент , главный сподвижник Лысенко, и сообщил, что познакомит с новым важным учением. Он читал лекции зло и как-то надменно, будто поучал, своих поверженных противников. Думаю, что многие студенты-биологи относились к новому учению без почтения, хотя явно выражать это было опасно. Филологи играли на этих лекциях в "морской бой", поскольку их не интересовали проблемы межвидовой борьбы, влияния среды на наследственные признаки и т.д. Однажды Презент соскочил с кафедры и, подлетев к моему соседу Авениру Захарову , выхватил у него листочек с квадратиками "морского боя". "Чем вы занимаетесь, студент,- закричал он, размахивая перед носом Авенира бумажкой,- чем...!" Захаров, небольшого роста, плотный, как боровичок, в полинявшем бушлате, поскольку служил в войну на торпедных катерах, спокойно принял бумажку из рук Презента и проговорил: "Профессор, вы разговариваете со старшиной первой статьи советского Военно-Морского Флота, па-пра-шу не кричать. "Морской бой", в который я сейчас играю, мое профессиональное занятие, оно меня успокаивает и помогает вникать в вашу чересчур сложную лекцию!" Как ни странно, Презент сник и поспешно вернулся на кафедру. Через минуту ему была передана записка: "Не может ли профессор порекомендовать способ скрещивания клопа и светлячка - это облегчит нашу жизнь на Стромынке..."

Строилось новое здание МГУ на Ленинских горах , его открыли через два года после окончания наших занятий - в 1954-м. Темпы возведения были рекордными и для нынешнего времени: всего шесть лет. Колючая проволока, сторожевые вышки, высокие заборы, которые окружали огромную строительную площадку, отъединяли нас, копавших во время воскресников траншеи для укладки труб, переносивших кирпич, убиравших территорию под будущие цветники, от "зеков" (странное дело, до сих пор в университете есть зона "А", зона "Б" и так далее), которые выполняли более тяжелую работу, но это не смущало и не пугало нас. По нашим тогдашним представлениям, за проволокой шло перевоспитание трудом , который мы, вольные, считали тем главным, что лежит в основе человеческого достоинства.

О многих километрах колючей проволоки на холодных северных землях, о миллионах погибших - расстрелянных, умерших от голода, цинги - никто тогда не вспоминал, об этом не говорили и не писали. И если кто-то знал и думал - то только про себя. Нашим трудом было ученье. Нас не посылали копать картошку, перебирать овощи на базах. Учиться хорошо и отлично считалось исполнением долга и проявлением общественной сознательности.

Ребята, получавшие Сталинские стипендии , вызывали уважение.

Ссылки: