ГПУ работает на "рыбе"

Допрашивались не только беспартийные, но и коммунисты. Перед ними раскрывались широкие возможности свести с любым из нас счеты, кого угодно столкнуть с дороги и сделать на нашей гибели карьеру. Они не стесняясь рассказывали друг другу, и понемногу всем становилось известным, как они "помогают ГПУ раскрывать вредительства". Схема допросов этих "свидетелей" была ясна. Вопросы ставились им приблизительно в таком порядке:

- Допускаете ли вы мысль о том, что в тресте могло быть вредительство? Обычно допрашиваемый коммунист без запинки отвечал, что допускает это вполне.

- Могла ли быть антипролетарская или антисоветская психология у спецов? Могли ли, следовательно, они быть вредителями?

- Безусловно, товарищ следователь, психология у спецов антипролетарская и вредителями они могли быть вполне, - следовал ответ.

Эти общие положения заносились в протокол, и затем следователь переходил к угрожающему тону и по адресу "свидетелей".

- Помните, товарищ, что может следовать за ложные показания. Несмотря на вашу партийность, за это полагается суровая кара. Ваши показания занесены в протокол, может быть, вы подтвердите их фактами?

Бедняга попадает в такое положение, когда он и рад бы возвести на спецов что угодно и боится, не пришлось бы за это ответить. Тогда следователь, видя полную готовность партийца подписать что угодно, помогает ему выйти из положения конкретными вопросами, на которые ждет утвердительного ответа.

- Не вызывается ли вредительской деятельностью Кротова недолов прошлого года?

- Совершенно правильно, товарищ, - радостно подтверждает свидетель.

- Не задерживал ли он намеренно траулеров в порту?

- Да, товарищ, безусловно, задерживал. Так между следователем и партийным свидетелем устанавливается полный контакт, и таких "показаний" ГПУ могло получить и получало сколько считало нужным. Их давали не только коммунисты, но и некоторые беспартийные, большей частью из страха и под непосредственной угрозой ареста. Говорили, например, что нужные ГПУ показания дал один из старых капитанов Ш. Для ГПУ это было особенно ценно, так как показания коммунистов само ГПУ расценивает дешево, а это был беспартийный спец, много лет работавший в тресте. Капитан этот был тяжело болен психически, дважды с ним были припадки безумия во время плавания, и судно оба раза возвращалось в порт под командой его помощника. В лечебницу его не принимали за недостатком места, и правление, во внимание к его прежним заслугам дало ему работу на берегу. Он считал себя несправедливо обиженным, так как в свою болезнь не верил, припадков не помнил и желал плавать. ГПУ он боялся панически. Мне передали следующий его разговор с одним из его товарищей, тоже старым капитаном.

- Как же тебе не стыдно было так показывать?

- А что мне было делать, если ГПУ приказывает? Самому под расстрел за них становиться? Да и дело ли, что меня от работы оттирают? Вот теперь пусть вспомнят, как старика обижать. Безнадежность положения заключалась еще в том, что от "свидетелей" требовались не реальные факты, а психологическое толкование самого обычного поступка с умозаключением, что поступок этот мог иметь целью нанесение вреда. Если только свидетель категорически не отрицал самой возможности вредительского намерения, а хотя бы высказывал сомнение, ГПУ заносило это в протокол, как подтверждение вредительства.

Ссылки: