Пусть это называется адюльтер [Войнович В.Н. личная жизнь]

Разумеется, моей решимости порвать отношения с Ирой хватило не надолго. Точнее, ни на сколько. На дне рождения я шепнул ей на ухо, что буду ждать завтра в той же квартире (которую я попрежнему снимал) на 5й Парковой. Я собирался с ней серьезно объясниться и подтвердить наше прежнее обоюдное решение, что мы расходимся. Но, встретившись, мы опять впали друг другу в объятия, и все началось сначала. Камил по-прежнему легко оставлял нас вдвоем, хотя было очевидно, что этого делать не стоит. В конце концов, я сделал ей предложение приблизительно в такой форме:

- По совести мы должны разойтись, но я не знаю, как. Я тебя люблю и сам разорвать наши отношения не в силах. Если и ты не можешь, давай поженимся или, во всяком случае, перестанем врать, откроемся Камилу и Вале, а там будь что будет. Она на это не решалась. Она ни на что не решалась. Это был ее недостаток, мешавший потом и в нашей семейной жизни,- она никогда не могла принять никаких решений. Или принимала кардинальное решение и тут же от него отказывалась. И здесь тоже она вроде бы со мной соглашается, но ему ничего не говорит. И я решил этот узел разрубить сам. Я позвонил ему на работу.

Он работал тогда в журнале "Наука и религия", который боролся не только с религией, но и с примитивным вульгарным безбожничеством. У Камила, как всегда, была то ли летучка, то ли планерка, я до сих пор не разобрался, чем одно отличается от другого. Он вышел на Чистопрудный бульвар зачем-то с портфелем. Он был в сандалиях на босу ногу, в рубашке с короткими рукавами и в брюках в мелкую клетку.

- Ты что - спросил он меня.- У тебя что-то серьезное?

- Да нет,- засуетился я.- Не то чтобы очень, но вообще-то да. А ты куда-то торопишься?

- Нет,- сказал он,- нет, не тороплюсь. Так в чем дело?

- Ни в чем,- сказал я,- просто хотел с тобой поговорить. В это время молодой человек с детской коляской остановился как раз напротив нас и стал поправлять колесо, которое как-то перекосилось.

- Ну, так что же - повторил свой вопрос Икрамов.

- Да нет,- сказал я, глядя на этого заботливого папашу и понимая, что если я начну говорить то, что собрался, то этот человек, хоть и совсем чужой, неизбежно задержится, чтобы послушать.

- Закурить не хочешь? - и протянул ему пачку.

- Давай.- Он достал сигарету, но не прикурил, стал мять ее в пальцах, и она у него раскрошилась. В это время молодой человек починил коляску и двинулся с ней вперед. Камил проводил его взглядом и посмотрел на меня.

- Ну - ? сказал он требовательно.

- Ну - повторил я и замялся.

- Ну!- повторил он опять.

- "Ну, ну", что ты занукал!- закричал я почти в истерике.

- Я хотел тебе сказать, что мы с Ирой, ну - в общем, сам понимаешь. Он сунул сигарету разорванным концом в рот и тут же стал отплевываться.

Потом попросил:

- Дай другую. Я дал другую и поднес зажигалку. Рука у меня дрожала, а у него как будто бы нет.

- Ты хочешь сказать, что у вас роман? Мне почему-то не понравился такой образ наших отношений.

- Мы любим друг друга,- сказал я, хотя говорить так не имел достаточно оснований. Потому что я-то ее любил, и она, мне кажется, меня тоже любила, но она никогда, ни разу, не сказала мне, что она меня любит.

Камил глубоко затянулся, стал пускать дымные кольца и смотреть, как они рассасываются. Казалось, что в этот момент ничто, кроме этих колец, его не интересовало. Затянувшись очередной раз, посмотрел на меня внимательно.

- И что же? И у вас все было?

- Да,- сказал я и постарался выдержать взгляд, но не выдержал. Он опять выпустил несколько колец.

- И что ты хочешь, чтоб я тебе сказал?

- Ничего,- сказал я.

- Ничего? Ну я тебе ничего и не скажу. Пока,- сказал он и двинулся в сторону Никитских ворот, помахивая портфелем легко и как будто бы даже весело. Так он шел, а я смотрел ему вслед. И вдруг он зашвырнул портфель в кусты и пошел от него прочь. Но, сделав несколько шагов, опомнился, вернулся, взял портфель и пошел дальше медленно и портфелем уже не размахивал.

Я позвонил Ире, предупредил о происшедшем. Кажется, это ее никак не взволновало. Она сказала:

- Хорошо. Ночью я не спал, думая, что там происходит. В голову приходили разные варианты. Первый вариант: они объяснились, она (другой возможности нет) во всем призналась, он выгнал ее из дому. Второй вариант: сам ушел. О варианте *3 думать не хотелось. Но думалось. Я не мог себе представить Камила в роли Отелло, но ревность самого мирного человека может превратить в опасного зверя. Утром я еле дождался половины десятого. Я знал, что он уходит обычно около девяти, но тут мог бы и задержаться. Я набрал номер.

- Алё!- отозвалась Ира как ни в чем не бывало.

- Тебе удобно говорить? - спросил я.

- Удобно, я одна.

- А Камил?

- Ушел на работу.

- Просто встал и ушел на работу?

- Да, просто встал и ушел. Я молчал удивленный.

- Скажи мне, а вы вчера о чем-нибудь говорили?

- Говорили.

- И что?

- Ничего. Он хочет с тобой поговорить.

- О чем?

- Наверное, об этом. Ты будешь на Парковой?

- Если ты приедешь, буду. Я боялся, что она не приедет. Она приехала, но ничего рассказывать не захотела. Я не настаивал. Потом я отвез ее домой. Обычно я ее не довозил дватри квартала. В этот раз она сказала:

- Можешь довезти прямо до дома. То есть бояться уже нечего. Только я пришел домой, позвонил Камил.

- Привет, я звоню из автомата у кинотеатра "Новатор". Ты можешь выйти?

"Новатор" - это на Спартаковской площади, рядом со мной. Камил был в тех же сандалиях и в тех же брюках, но без портфеля. Вид спокойный. Он протянул мне руку и даже улыбнулся.

- У тебя есть минутка? Пойдем, пройдемся. Мы пошли протоптанной дорожкой - в сторону моста через железную дорогу, по которой ходили тысячу раз туда-сюда. Сначала шли молча. Он разговора не начинал, а мне говорить было не о чем. Потом он попросил у меня сигарету. Наконец спросил:

- О ваших отношениях кто-нибудь знает?

- Никто,- сказал я.- Никто, кроме нас троих.

- Ну вот что,- сказал он спокойно.- Я оказался большим лопухом. Конечно, я должен был догадаться, должен был увидеть, но я ничего не видел. Я понимаю, что ты ее любишь. Но я тоже без нее жить не могу. Понимаешь,- добавил он, как бы извиняясь,- вот не могу и все. Поэтому раз так случилось, пусть так и будет.

- В каком смысле? - спросил я.

- В том смысле, что я буду закрывать глаза на ваши отношения, и пусть это называется красивым слово "адюльтер".

Ссылки: