Лицо неприкосновенное. Часовой. [Войнович В.Н. в армии в Польше]

Часовой является лицом неприкосновенным. Часовой не подчиняется никому, кроме дежурного по части, начальника караула и разводящего. Но и тех признает не всегда. Ситуация, в которой часовой имеет право, даже обязан не подчиняться начальнику караула, оговорена в особом пункте устава.

Этот пункт однажды оказался спасительным для нас с Генкой Денисовым. Мы были в карауле. Генка охранял стоянку самолетов, на которой стояли две развалины: "Ил-2" военного времени и первый реактивный "Як-15". Генка нес караул возле самолетов, а я - у дровяного склада перед стоянкой.

Ночь была холодная. Посреди склада стояла полуторка. Генка пришел ко мне, мы с ним залезли в кабину, сидели - травили анекдоты. Генка рассказал мне анекдот про колхоз, я ему про что-то еще. Потом обсуждали нашего повара, про которого говорили, что он педераст. Я до армии не знал, что это такое. Слышал, как кто-то обзывал кого-то "пидором", но был очень удивлен, узнав реальное значение этого слова.

После службы я много раз слышал о том, что в армии и других закрытых мужских коллективах процветает гомосексуализм. Так вот, ни про каких гомосексуалистов, кроме упомянутого повара (что требовалось еще доказать), я в армии не слышал, и даже в пристрастии к онанизму никто из моих сослуживцев замечен не был. Хотя мы все жили друг у друга на виду.

Обсудив слухи о поваре, мы перешли к другим темам, и Генка стал мне рассказывать об американском джазе, большим знатоком которого он был. Рассказ его становился все более вялым, он все чаще зевал, а на имени Дюка Эллингтона засопел. Через короткое время заснул и я. Не крепко - так, чуть-чуть, но все-таки задремал. Только задремал, как почувствовал, что происходит что-то неладное. Что - не понял, но выбрался из машины, вгляделся и увидел, что вдоль кустов кто-то крадется. Я снял с плеча карабин и прокричал уставное:

- Стой! Кто идет!

- Старший лейтенант Потапов, - последовал ответ. Я так же по уставу, но очень громко, чтобы разбудить Генку, потребовал:

- Осветите лицо! У него фонарика не оказалось, он стал чиркать спичками.

-Ну, ты не видишь, что это я?

- Ничего не вижу. Кругом марш!

- Да ты что! - старлей стал сердиться.

- Это же я, Потапов, начальник караула.

- Кругом марш! Стрелять буду! предупредил я и взвел затвор. На это у него аргументов не нашлось. Он резко повернулся и скрылся во тьме. От моих выкриков Генка, конечно, проснулся и тихо убрался к себе на пост. Когда наши два часа кончились, опять явился Потапов, теперь уже с разводящим и сменными караульными. Я ожидал, что Потапов устроит мне разнос, но он спросил вполне добродушно:

- Ты почему не пустил меня на пост?

- Потому что вы по уставу не имеете права приходить на пост один. С вами должны быть разводящий и хотя бы один караульный. Такой пункт был внесен в устав, потому что, как нам объясняли, во время войны были случаи, когда начальник караула оказывался предателем. Он обходил посты, убивал часовых и подавал знак врагам, что теперь они могут внезапно напасть на спящую часть. Я не думал об уставе, я думал только о том, что не должен ни в коем случае дать Потапову застукать Генку. Про особый пункт устава я вспомнил потом и, как выяснилось, удачно. Потапов посмотрел на меня с сомнением. Устав он знал не хуже меня, но знал и то, что пункт, на который я ссылался, никем не соблюдался. Начальники караула и дежурные по части много раз пробирались на посты и заставали врасплох часовых, которые курили, или справляли малую нужду, или спали, а бывало (правда, не у нас, а в соседних частях), и девок для компании приводили. Потапов много раз появлялся на разных постах, и никто его не останавливал. А я остановил. С чего бы?

- Ой, что-то тут не то, - сказал Потапов.

- Что не то? - спросил я.

- Если бы знал, я б тебя на "губу" посадил. А по уставу ты молодец.

Ссылки: