В заводском душе [Войнович В.Н.- рассказ]

Мои первые попытки написать что-то в прозе были настолько убогими, что я написанное тут же рвал и выкидывал. Но один текст не порвал и не выкинул. Это был рассказ в полторы машинописные страницы, впоследствии мною утерянный. Назывался непритязательно: "В заводском душе".

Сюжет был простой и автобиографический: зимним днем два рабочих подростка, Витька и Колька, пошли в душ. Услышали шум воды на женской половине, нашли дырку в дощатой перегородке. Сначала один прильнул глазом, потом другой, затем стали смотреть поочередно, борясь за место у дырки. Там, куда они смотрели, стояла под душем молодая женщина. Подростки никогда еще не видели обнаженного женского тела, тем более тела такой красоты. Женщина не спеша покрывала себя мыльной пеной, смывала ее, и тогда вода струилась по всем выпуклостям и впадинам ее тела. Витька и Колька, отпихивая друг друга, восхищенно на нее смотрели.

Когда она стала одеваться, сами быстро оделись и выскочили наружу, чтобы взглянуть, кто эта неземная красавица. И увидели электросварщицу Машу, конопатую, коротконогую и некрасивую, с которой они грубо всегда заигрывали и говорили ей разные скабрезности. Она была в брезентовой куртке, в брезентовых штанах, в байковой юбке поверх штанов и в подшитых коротких валенках. Витька шепотом выругался, но им обоим вдруг стало стыдно. И после этого они смотрели на Машу не так, как раньше, и грубых выражений при ней больше не допускали.

Камил Икрамов , которому я прочел этот рассказ, пришел в полный восторг и со свойственной ему щедростью на оценки объявил:

- Володька, ты гений! После чего стал бегать по своим литературным знакомым с сообщением о том, что на его глазах родился большой, замечательный, великий - можете подставить любой самый лестный эпитет, его не смущал ни один. Я никогда не был слишком самоуверенным и в такой поддержке очень нуждался. Не только я. У Слуцкого есть стихи о том, что поэту нужны одобрения, как земле нужны удобрения. Знакомые Камила, зная о его способности увлекаться, принимали его восторги иронически:

- Что он, этот твой, как его, может быть, даже лучше Шолохова?

- Кого? - презрительно переспрашивал Камил. - Да кто он такой, этот ваш Шолохов? Да Шолохов мизинца его не стоит! Камила спрашивали:

- Может, он лучше Хемингуэя? Тогда в самой большой моде был Хемингуэй.

- Да ваш Хемингуэй по сравнению с ним - тьфу! - говорил Камил.

- А Фолкнер?

- А Фолкнер тем более!.. Камил разочарованно сетовал:

- Мне эти глупые люди надоели. Они живут в мире стереотипов и никогда не заметят свежего дарования, пока им не внушат, что оно действительно дарование. Мы должны показать твой рассказ какому-нибудь большому писателю, который это оценит. Но где взять большого писателя? Самым большим писателем из числа моих знакомых был Григорий Михайлович Левин . Я ему рассказ показал. Он ничего особенного в нем не нашел. И вдруг на стене нашего института появилась афиша, сообщавшая, что такого-то числа состоится демонстрация фильма "Жестокость" по повести Павла Нилина .

После сеанса выступят сам Нилин и режиссер фильма Владимир Скуйбин .

- Вот, - сказал Икрамов, - на ловца и зверь бежит. Большой зверь. Приходи в кино, потом мы подойдем к Нилину. Я, между прочим, с ним встречался. Он меня вряд ли помнит, но это неважно. Я покажу Нилину твой рассказ. Я уверен, что ему понравится. Он человек со вкусом.

- А Нилин большой писатель - спросил я.

- Да ты что? Ты не читал "Жестокость"? Он замечательный писатель! Из ныне живущих, я думаю, самый крупный! Я засомневался: как мы к нему подойдем? -Подойдем, подойдем, - сказал Камил.- как-нибудь приблизимся!

Ссылки: