 |
В Праге Вернадские отметили полувековой юбилей и свадьбы и Братства
За границей, в Праге Вернадские отметили свой полувековой свадебный юбилей. Ничем не омрачены их отношения. Они так же много значат друг для друга, как и тогда, 3 сентября 1886 года. "Так нам всем жаль, - писал им 8 сентября Дмитрий Иванович , - не можем видеть в этот день всех вместе и Вас вместе. Но это случайное обстоятельство нимало не влияет на горячность и полноту чувств и мыслей, которые нас в этот день объединяют. Что-то совсем особенное, светлое, незапятнанное, содержательное, полное, цельное, последовательное и вместе с тем столь разнообразное по содержанию соединяется с этим полустолетием Вашей общей жизни" 18-23 . Одновременно 1936 год - золотой юбилей самого братства . Они уже отметили его в январе. "Утром встречался с Дм. Ив. и Иваном, которого вызвал Дм. Ив., - записал 20 января Вернадский. - Редкое явление - сохранение 50-летней дружбы и 50-летней свадьбы у шести членов Братства - Гревсы, Шаховские, мы. И все пережили огромные внутренние бури, не разорвавшие эти связи. Вчера - А. П. [Виноградов], ездивший к А. Е. в связи с моим "юбилеем" и выгоде, которую можно извлечь из этого лаборатории. Передал [сведения] об издании моих работ - кроме сборника - расширении лаборатории, А. П. ставил вопрос о постройке [здания]. А. Е. сомневается в исполнимости. <...> Много говорили с Иваном. Уже пошатнулось его здоровье, да и Дм. Ив. старше меня (на три года. - Г. А .)" 19-23 . Таким образом, золотой юбилей их с Наталией Егоровной свадьбы, братства опять совпал с юбилеем научной работы. Ферсман и Виноградов тоже ощутили победу Вернадского. Они составили и подали в президиум целую программу празднования юбилея, из которой удалось осуществить совсем немногое. О строительстве здания и превращении БИОГЕЛа в институт пришлось пока забыть. Прошли пункты о персональной пенсии и выделении автомашины.
Ну и, конечно, сборник. Если в 1911 году в скромной книжке по поводу 25- летия научного труда учителя участвовала небольшая кучка ассистентов, то теперь на опубликованный в журнале "Сорена" призыв Ферсмана дать статью к юбилею откликнулось множество крупнейших ученых. Как раз к возвращению Вернадского из-за границы подоспели два увесистых тома под названием "Академику В. И. Вернадскому к пятидесятилетию научной и педагогической деятельности". В первом - 606 страниц, во втором - 666 и на обоих стоял гриф "Глубокоуважаемому и дорогому Владимиру Ивановичу Вернадскому. Друзья, ученики и сотрудники". Какие имена! А. Е. Ферсман , П. П. Лазарев , А. В. Шубников (известный кристаллограф), E. Е. Флинт (тот самый, которого Вернадский застал за перегонкой денатурата в университетской лаборатории весной 1921 года), И. В. Курчатов , оказавшийся учеником по Симферополю 1920 года, радиевцы: В. Г. Хлопин , И. Е. Старик и Л. В. Мысовский , коллеги по академии и ровесники: Н. Д. Зелинский , В. А. Обручев , Ф. Ю. Левинсон-Лессинг , Л. С. Берг и др. Из-за границы прислали свои статьи Отто Ган, Макс Борн, Франтишек Славик, Фридрих Панет. Всего 78 статей ста авторов. Доведенный до 1935 года библиографический список работ Вернадского составлял 315 названий. В 1939 году в Академии наук после очередной перестройки вместо бывших трех отделений сделали восемь. Состоялись новые выборы для распределения по новым спискам. Выборы ознаменовались беспрецедентным случаем: Вернадский был избран коллегами членом с решающим голосом сразу по трем отделениям: геолого- географических, физико-математических и химических наук. Что свидетельствовало о признании и своего рода гомеровском комплексе : на ученого претендовали разные науки, пытаясь перетянуть в свои пределы, как за право быть родиной Гомера вели спор семь городов.
В общем, выборный казус показателен тем, что Вернадский и в самом деле принадлежал всем наукам сразу и даже еще несуществующим. Он стоял как бы над логиями. Его могли бы выбрать академиком и по истории науки, если бы такая кафедра в академии существовала и если бы Отделение общественных наук не состояло из диаматов, а во главе его не стоял бы Деборин . О заграничном путешествии 1936 года следует сказать еще вот что: оно стало последним. Личное общение с заграничными учеными и друзьями прекратилось. Оставалась дружеская переписка с Лакруа, Гольштейн, еще с некоторыми учеными и официальная - с организациями. Силы разъединения шли теперь не только из России, но и из Германии , из такой близкой, знакомой и любимой страны. Страны, которую так изучил, исходил и проехал вдоль и поперек. Германии Мюнхенского университета, где однажды, учась у Грота, слушал лекцию Генриха Герца, Германии Кайзер-Вильгельм института , где проводил долгие часы в лаборатории Гана, Германии бесчисленных музеев, любимого Баха, маленьких городов с большими и знаменитыми университетами. Уже в течение трех лет он объезжал ее стороной. Теперь, повинуясь предчувствию, взял транзитный билет от Парижа до Праги с остановкой в Веймаре. Он только что написал статью о Гёте и хотел теперь увидеть музей, в котором никогда не был. Попал неудачно, потому что было воскресенье, когда закрыто собрание. Осмотрел только дом и даже сделался членом Гётевского общества . Можно считать, что главное увидел. Однако статья его о Гёте не увидела тогда свет, так как не вышло все собрание сочинений по причине арестов в Госиздате. Последний раз он и Наталия Егоровна видели дочь и ее близких. В 1939 году Толли уехали в Америку . Николай Петрович получил кафедру археологии в Йельском университете, а Нина Владимировна заведовала психиатрическим отделением в больнице близ Бостона. А пока в Праге в 1936 году они попрощались, еще не зная, что видятся в последний раз. Двенадцатого ноября возвратились в Москву.
Ссылки: