Химическая война 1914 г

С начала войны 1914 года сразу же обнаружилась масса недочетов по вопросу готовности к войне, и начальники, беззаботно недоглядевшие прихода военных событий, быстро, что называется "взялись за ум" и стали энергично исправлять допущенные ошибки. В результате беспатронные и бесснарядные армии вскоре стали получать неограниченное количество боеприпасов с надписями на ящиках: "Не жалейте патронов и снарядов", и уже в Луцком прорыве , наши богато снабженные войска буквально стали засыпать градом пуль и снарядов все укрепления противника.

Постоянное появление, по ходу войны, все новых и новых видов оружия - авиации, танков, зенитной и противотанковой артиллерии и прочих заставили "мозги армии" энергично работать и к 1917-му году обслуживание и вооружение войск становились все лучше и лучше.

Особенно быстро и блестяще пошла наша научная работа, по изучению новой химической войны, не менее грозной, чем надвигающаяся теперь атомная война, и не будь у нас тогда таких успехов и в химической обороне и в ответном химическом реванше, один Бог знает, в какие печальные последствия все это могло бы вылиться. Во всяком случае, наш успех отбил охоту у немцев продолжать химическую войну, как в первую, так и во вторую мировую войну, и, вероятно, навсегда.

В конце 1916 года, я близко стоял к химическому делу и имею о нем кое-какие воспоминания. Военная служба всех родов войск, всем хорошо известна, а о химической службе в войсках почти никто ничего не знает, и даже трудно найти сведения по этому вопросу. Поэтому в своих воспоминаниях я задержусь не только на истории химической войны, но коснусь и самой сути химического дела, в наступлении, в обороне и в химическом вооружении.

Химическое наступление основано на посылке, в расположение противника ядовитых газов, или в виде облака, если газы тяжелее воздуха, или при помощи химических артиллерийских снарядов, если газы летучи, или дождем с аэроплана, где ядовитая роса, упав на землю, быстро превращается в смертоносный пар. В первом случае, батареи из сифонных баллонов с газом, сгущенным под высоким давлением до жидкого состояния, ставятся в нишах под бруствером окопа, а распылитель газа, на длинном резиновом шланге, выбрасывается вперед, за бруствер, в сторону противника. В удачный момент, когда ветер спокойно дует в сторону неприятеля, стоит только открыть кран баллонов, надеть предварительно газовые маски, как появится туманное роковое облако, которое поползет к противнику и начнет вливаться в его окопы и глубокие норы. При недостаточной скрытности установки газовых батарей, если противник овладеет тайной, он открывает по окопу сосредоточенный, ураганный, артиллерийский огонь, и газы из разбитых баллонов достаются самим же хозяевам. Поэтому всякая пехота, всякими мерами открещивается от приема к себе неприятных гостей, господ химиков для активных действий.

Однажды, в 1915-м году совершенно неожиданно со стороны немцев появилось туманное непонятное облачко, поплывшее к нашим окопам и начавшее вливаться в них. Облачко с неприятным запахом стало у людей вызывать слезотечение, тошноту, удушье, отравление и даже смерть, и никто не мог понять, в чем же тут дело и как помочь беде? Впечатление от первой газовой атаки немцев было потрясающее и убыль в людях огромная, и спешно встал вопрос: "как быть и что же делать дальше?" В поисках ответа у нас немедленно закипела работа, был сделан химический анализ газа, и оказалось, что это был чистый хлор (Cl) , удушливый газ тяжелее воздуха. Хлор обладает кислотной реакцией и нейтрализуется щелочами. Поэтому в русской армии немедленно были введены марлевые маски, пропитанные щелочными растворами: едким калием, едким натрием, аммиаком и прочими; маски должны были закрывать нос и рот воина. Казалось, что острота вопроса миновала, и способ обороны найден: действие масок было проверено и дало положительные результаты.

Вторая немецкая газовая атака уже не была для нас такой полной неожиданностью, как первая, и при новом появлении облачка, с приятным яблочным запахом был дан сигнал химической тревоги. Обученные войска уверено надели маски и... результатов никаких: маски отказывались действовать, войска снова обуял ужас, появились прежние потери, и снова встал прежний вопрос: "Что же нам, наконец, делать?" Оказалось, что немцы, узнав об наших масках против хлора, пустили на этот раз не чистый хлор, а новый газ - фосген - органическое соединение хлора, не вступающее в реакцию со щелочами. Найденным нейтрализующим средством против фосгена оказался уротропин , и им стали пропитывать второй слой марли, получив, таким образом, двухслойную противогазовую марлевую маску, годную в обоих случаях. Эту маску сразу же ввели в войсках.

Третье немецкое химическое нападение было для нас таким же трагическим, как и два предыдущих, со всеми теми же кошмарными последствиями. Двухслойные марлевые противогазовые маски, опять оказались совершенно недействительными. На этот раз вместо удушливых газов: хлора и фосгена немцы произвели атаку сильно ядовитыми цианистыми веществами, производными от цианисто-водородной синильной кислоты. После новых ужасов беззащитного отравления и после новых химических анализов газов снова были найдены новые нейтрализующие средства, и новые двухслойные маски получили третий марлевый слой грязно-зеленого цвета от растворов соединений серы.

И такая ужасная химическая чехарда со всеми ее катастрофическими последствиями могла бы продолжаться до бесконечности, не произойди у нас действительно гениального открытия - изобретения активированного угля, механически поглощающего всякий газ независимо от его химической природы. Все марлевые маски тотчас же были отменены и введены новые резиновые маски, плотно облегающие лицо, с респираторами из жести, наполненными всепоглощающим активированным углем. Русская угольная маска Куманда-Зелинского оказалась в то время лучшей в мире. Она буквально спасла Россию от поражения страшным химическим оружием, а наш удачный химический реванш окончательно отбил у немцев охоту от продолжения химической войны. Угроза химических нападений противника приняла для России очень серьезный оборот, и нами быстро были приняты все меры, чтобы найти выход из создавшегося критического положения. Руководство работами по выяснению химических нововведений в военном деле, по нахождению мер химической обороны, организации сопротивления и ответного реванша, было возложено на Химический комитет при Главном артиллерийском управлении в Петрограде. Химический комитет принял на себя научную работу и в то же время запросил действующую армию, об офицерах, имеющих химическое образование. Возникновение совершенно нового химического рода войск потребовало назначения туда офицеров и инструкторов с химическим образованием, и после запроса о них по всем армиям, я получил назначение на противогазовые курсы в Петрограде, которые там я успешно закончил по программе разработанной Химическим комитетом Главного артиллерийского управления. Это дало мне новое и основательное применение на военной службе химических знаний, полученных мною в лабораториях Политехнического института.

Мы попали на противогазовые курсы, то есть на курсы химической обороны, чтобы научиться и стать первыми инструкторами химической войны. Общие лекции читались в помещении запасной химической роты, а лабораторные занятия и опыты над отравлением кроликов и белых мышей - в лаборатории местного института. Наша роль по окончании курсов свелась к обучению войск пользованию противогазовыми масками и к "окуриванию" войск, то есть к устройству камер наполненных газом через которые, надев маски, должны были проходить все офицеры и солдаты действующей армии. Мы могли проверять готовность воинских частей к газовой обороне. По окончании курсов в чине корнета я был назначен инструктором и командиром отряда противогазовой обороны при штабе VI армии, а вторым офицером в отряд был назначен прапорщик запаса дипломированный инженер-химик. И, несмотря на то, что оба мы были в маленьких офицерских чинах, нас приглашали в полки для прочтения лекций о химической войне и нам уделяли много внимания и уважения старшие офицеры, начиная с командиров полков.

Вскоре военно-химическое обучение приняло очень широкие размеры, так как каждый полк должен был иметь хоть одного офицера-инструктора противогазовой борьбы, а позже, даже целый химический взвод. Вновь сформированные активные химические отряды нападения с офицерами-химиками во главе сумели дать немцам такой химический реванш, что Германия категорически отказалась от всякой химической борьбы. Страх перед ужасами химической войны остановил применение удушливых и ядовитых газов даже и во вторую мировую войну, но полная готовность на всякий случай существовала до конца войны во всех воюющих армиях. Снабжение войск масками, обучение пользованию ими и стрельбой в них, окуривание войск в газовых камерах и составление химических инструкций для полков VI армии выпало на мою долю. В дальнейшем, когда в армии были повсеместно введены резиновые маски Куманда-Зелинского с респираторами, наполненными всепоглощающим активированным углем, в полках была введена должность инструктора газовой обороны. Эту должность мог легко занимать любой офицер, прошедший противогазовые курсы, так как она не требовала научных химических знаний, а сводилась к обучению полка пользоваться маской и к проверке готовности полка встретить газовую атаку, организуя газовые тревоги. Должность химического инструктора Штаба Армии, что называется "тепленькое местечко", на котором можно пересидеть всю войну до конца. Однако когда химическая война приобрела монотонный, пассивный и шаблонный характер, я просто соскучился по кавалерии, по дружной кавалерийской семье, по коню, к которому я был с детства привязан. И я подал рапорт о переводе меня в строй, где и закончил первую мировую войну, в 1-м гусарском Сумском полку, родном мне по выпуску из Елисаветградского кавалерийского училища.

Ссылки: