Оглавление

Форум

Библиотека

 

 

 

 

 

Тухачевский М.Н.: разгром в Польше

По прямым проводам идет крик и брань: у Каменева с командюгозапом Егоровым , Сталиным :

- Тухачевский не выдержит, свертывайте Буденного с Львова на Варшаву! А югозапфронт только отругивается от главкома. Без всякого удержу, без узды, Азией, наводнением несутся русские армии на Европу. Вожжи главкома Сергея Сергеевича упали к земле, и где уж их там подбирать да маневрировать. Фронт командзапа Тухачевского расхлебался, тонок, бьется командзап над маневрами, перенес ставку в Минск, сюда же экстренно принес поезд Каменева. Торопится схватить Варшаву под уздцы.

Но русский пир, по обычаю, начался раньше, чем успели сесть за стол. Уже в двух переходах от столицы воскресшей Польши красные войска. В окруженном автомобилями, конными ординарцами, мотоциклами Бельведере заседания военного штаба без перерыва. Но с первого дня натянулись отношения генерала Вейгана и его штаба с "паном Володыевским"; предпочитают даже не разговаривать, а переписываться "нотами". Под Варшавой у Вислы слышны тяжкие вздохи артиллерии; это пошли бои в 25 километрах от города. Это исполнение последнего приказа Тухачевского, отданного в Минске: "Противник по всему фронту продолжает отступление. Приказываю окончательно разбить его и, форсировав Вислу, отбросить". Куда? - За Варшаву! Над Варшавой дымной градовой тучей азиатского хаоса нависли армии III интернационала, они скоро ворвутся в столицу Польши. На варшавские позиции ездят польские горячие юноши на трамвае 86, а в Бельведере полное расстройство и славянское отчаяние перед славянской неистовостью.

- Все комбинации дают ничтожное количество сил, бессмыслицу исходных данных, безумие бессилия или чрезмерный риск, перед которым отступает логика! - Так отвечает сам начальник государства, главнокомандующий польских войск маршал Пилсудский на предложения генерала Сикорского . Маршал Пилсудский позднее написал, что "заперся в кабинете и три дня не выходил ни к кому от мучительнейших размышлений". "Славянский старый спор" у бастиона Европы для Пилсудского и Тухачевского решился бы, вероятно, иначе, если б не засел в Бельведере экстренно прибывший престарелый генерал Вейган. Последний охват-маневр Тухачевского под Варшавой был разгадан не польскими генералами и не пришедшим в отчаяние Пилсудским; его отставки от военного командования открыто теперь требовали варшавские газеты. Это генерал Вейган особенно пристально рассматривал участок северного фронта под Варшавой и один в своих "нотах" высказывал "пану Володыевскому" опасения: не замышляет ли Тухачевский именно тут решающий удар и генеральное сражение за Варшаву?

- План маршала Пилсудского основан на неправильном представлении о группировке красных войск. Несогласно с маршалом Пилсудским я полагаю, что сильный кулак красных войск находится где-то севернее Западного Буга, но пока еще не отдаю себе ясного отчета где, - указывал генерал Вейган польскому командованию, отношения с которым больше, чем "холодны".

- Стремительность и быстрота взлома польского фронта красными расстроили польскую армию, но они не должны расстраивать нас. План маршала Пилсудского я считаю скорее жестом отчаяния, чем плодом холодного расчета, - переписываются "нотами" генералы. А бои идут под самой Варшавой. Глупая, горячая молодежь бежит, едет на трамваях спасать Пилсудского от позора. Тяжело вздыхает за Прагой артиллерия, жестокие кровопролитные бои идут под Радиминым, всего в 23 километрах от Бельведера, и Радимин колеблется под русским напором. Радиостанцией Бельведера перехвачен приказ Тухачевского 5-й армии Корка. Но это уже не приказ, а удар грома: с утра 14 августа древняя польская столица будет концентрически атакована тремя красными русскими армиями. 14 августа осенний, прохладный день; по всей линии фронта повел Тухачевский бой. Время над Варшавой поплыло медленно, разрываемое артиллерийским гулом а взрывами ружей, замиравшими в жуткую тишину; это красные и белополяки бросаются в рукопашную. Уже утром по началу операции Тухачевского генерал Вейган понял, что он прав. Тухачевский пытается взломать польский фронт именно на тех неожиданных рубежах, которыми пренебрегал маршал Пилсудский и удержать которые генерал Вейган счел необходимым условием для развертывания под Варшавой контрманевра.

15-я армия Корка уже форсировала, как предполагал генерал Вейган, реку Вкру на участке 5-й польской армии, а под Радиминым глубоким журавлиным клином врываются красные в польский фронт. На северном крыле поляков 4-я красная армия выиграла наружный фланг северного крыла. Генорал Развадовский просит ускорить контрнаступление его частей, но Пилсудский по настоянию Вейгана оставляет в силе прежний срок контрманевра: 16 августа.

В два дня, в две ночи вот-вот задохнется Варшава, рухнет Польша, и Ленин перевернет страницу истории. Но оторванные от базы красные, маршем прошедшие сотни верст, докатились до столицы Польши только под угаром. Они уже бессильны, жив только "дух", да еще напрягает последние силы Тухачевский; сломить, свалить Европу обессиленными красными бойцами. Но уж наносить точно задуманные удары трудно, весь успех всей войны - в часах, в минутах; не разгадают план, не удержат с севера Варшаву, взята Варшава, победила русская революция, и въезжает вельможный польский шляхтич Феликс Дзержинский на место вельможного польского шляхтича Иосифа Пилсудского; а там - Берлин, Париж, Лондон, заветное: "Даешь Европу!" А - разгадают, и, вероятно, - поражение.

Разгадала Европа, разгадал генерал Вейган. 15 августа поддержал Сикорского, не поддался на просьбу командующего северным фронтом генерала Галлера, оставив заслон на реке Вкра, повернуть главные силы на севере в сторону Плонска. Напрасно 15 августа метался Тухачевский, требуя усиления группировки правого фланга 3-й армии, давал указания о повороте на фронт Сахоцин - Закорчим главных сил 4-й и требовал быстрейшего немедленного поворота на Варшаву Буденного.

После тучи телеграмм Буденный уже бросил "Львовскую приманку", свернул, несется на помощь Тухачевскому, да поздно. Напряжение обеих сторон достигло момента, когда чье-нибудь должно уже пасть. Генерал Фори считал по началу операции на Висле судьбу Пилсудского обреченной, стратегическое положение безнадежным, а моральное состояние польского войска со всеми грозными симптомами разложения и гибели.

Из Варшавы бегут обыватели, задыхаются, уходят поезда. И все же генералу Вейгану ясно: Тухачевский мечется из последних сил. С севера пытается Тухачевский опрокинуть врага, сломить, ворваться в Варшаву. Но именно этот участок защищен логикой и опытом генерала Вейгана.

16 августа Вейган сказал польским генералам: "Теперь вы получите свою Марну, надо начинать контрманевр". Тухачевский понял этот контрманевр. Просьбы о первой конной стали похожи на отчаяние. Буденный должен молниеносно скакать, спасать всю войну, всю крупнейшую ставку на мировую революцию. Телеграмма за телеграммой: первая конная свернула на Люблин, первая конная идет на Замостье. Но время - жестокая вещь, генерал Вейган уже совершил "чудо на Висле". Под Плонском уже двинулись в наступление поляки, и первый раз за всю войну дрогнули под стенами Варшавы красные. Что случилось? Сломилось главное - русская отчаянность, уверенность в победе, и с ней у поляков вспыхнула та же славянская вера в успех.

Сильно вонзилась 4-я польская армия в "Мозырскую группу"красных, и от этого рассчитанного удара треснула группа Хвесина внезапным пораженьем, дрогнула и начала отступление. Крякали, гудели телефоны в минском штабе командзапа Тухачевского: фронт прорван, Хвесин отступает. Где же Буденный? Конармия на рысях идет, но уже не к Варшаве, а к пораженью, потому, что Хвесин обнажил весь тыл южной армии Соллогуба, стоявшей под самыми стенами Варшавы. Донесения в Минске одно отчаянней другого: Соллогуб отступает, Хвесин открыл фронт, поляки развивают успех, уже выходят на шоссе Брест - Варшава, взяты в плен 12 ООО красных, 50 орудий, на севере генерал Вейган отрезал, запер Гая, ворвавшегося в польский коридор для воины с Версалем. 3-я армия Жилинского, 5-я Сикорского уж зажали в стремительном наступлении 4-ю красную, и гарнизон Варшавы пошел наступлением. Всем туловищем увяз под Варшавой Михаил Тухачевский: "Отступать! Назад!"- несется из Минска. Но и отступление заварилось, как наступление. Это уже неслыханная, азиатская катастрофа: в беспорядке сдаваясь в плен, бросая обозы, орудия, раненых, русские хлынули на восток, разбившись о бастион Европы. Но теперь по-славянски зашумели польские генералы. Польская армия кинулась в бешеное, стремительное преследование, а русские побежали с польской быстротой.

Подоспела было первая конная с кавбригадой Котовского , пошли в отчаянный русский бой у Замостья. И уж доносит было знаменитыми донесениями- рапортами Криворучко:

- Учепився у ср... Рубится лихо командир полка Криворучко, летят перерубленные польские руки, русские головы, в шашки сошлись славянские враги - буденовцы с польскими уланами генерала Станислава Галлера . Берут буденовпы верх, шлет Криворучко Котовскому к главным силам:

- Одидрав частыну ср... Добираюсь до пупа. Но теперь озверели и поляки Галлера, взяли в сабельные клещи первую конную, рубят. И последнюю реляцию шлет Криворучко: - Гвалт! Морем, гулом, грабежом, кровью хлещет русская армия назад по тем же самым местам, по которым ходили в мировую войну взад-вперед немцы и русские. Впереди армии из Минска идет штабной поезд Тухачевского, в поезде есть и купе с недоделанной скрипкой, подпилки, грифы, фуганки, струны, но сейчас не до скрипок командзапу. Вихрем, симфонией развала, грабежа, отчаянием хлещет русская стихия, исполосованная войной. "Даешь Европу?" Европа пока что не далась. В штабном поезде сумрачный отступает полководец разбитых армий; от них жалкие остатки: в 3-й и 16-й по нескольку тысяч, а 4-я Сергеева и 15-я Корка перестали существовать. Опередил Тухачевского обратным движением поезд советского польского правительства с Дзержинским, Коном, Мархлевским, Тухачевский двинется туда же, к Кремлю, где противники войны уверяли русского Ленина, что с Польшей нужна осторожность, что Польша не Россия. Остатки разбитых армий в беге уже вышли из соприкосновения с противником. Пропал только, слава фронта Тухачевского, соперник Буденного, овеянный легендами III кавказский конный корпус Гая . Прижатый поляками к Германии, он еще бьется, не хочет переходить границу Пруссии.

- Храбцы мои! Не сдаваться, не складывать оружия! - кричит неукротимый Гай, скачет перед выстроенными бойцами, матерится солеными ругательствами, русскими и армянскими.

- Не отчаивайся, храбцы мои! Мы еще прорвемся через эту польскую калечь! К ночи, прихватив с собой несколько рот коммунистов на тачанках, бросился Гай с конным кавказским корпусом на Млаву прорубаться назад на родину сквозь польскую конницу и пехоту. С изумлением и восхищением наблюдали эту последнюю страницу славянского боя полные славных военных реминисценций французские генералы. На головные дивизии 5-й польской армии, прижавшей корпус Гая, в конном строю во главе всего корпуса бросился Гай. На бешеном карьере, рубя шашками направо и налево, текинцы, казаки, калмыки, черкесы Гая прорезали себе дорогу на родину, наводя ужас на польские войска, которые называли Гая - Гай-ханом. Вырвался из 5-й армии Гай на вольный простор, пошел было по Польше, но ненадолго. Окружила новая 4-я польская армия. И снова густой лавой несется в атаке конница Гая; воскрешая наполеоновские времена: уничтожила 49-й полк, прорубается сквозь 19-ю дивизию у Грабова, но здесь за Грабовым опять перерезал Гаю путь подоспевший 202-й полк. Лавой бросился с конниками Гай, прорываясь сквозь пулеметы и цепи польской пехоты. Прорвался в третий раз, оставив на поле только раненых, да за ним, за корпусом несущихся без всадников коней. Маневрируя по знакомой местности, несся Гай. Но через два дня наткнулся на новый заслон - капкан польской пехоты. У местечка Хоржеле встретили Гая крепкие стойкие части: два полка "сибирских" поляков. Целый день рубился Гай, к сумеркам пробился, уходя дальше карьером на восток. Поймать Гая - дело польской чести. Уланы, шволежеры пошли ловить калмыцко-кавказскую казацкую конницу. Путь от Хоржеле перерезали две армии - 4-я и 2-я. Уже у Гая ни патронов, ни снарядов, лишь окровавленные в рубке шашки. Но все живой в неравный бой вступил у Кольно с поляками Гай. Двое суток яростно атаковывал, прорывая одну за другой польские линии, но натыкался на новые, превосходящие численно части густых пехотных колонн; 25 августа после десятидневных конных боев снова прижали поляки Гая к границам Восточной Пруссии, и ничего не осталось ему, как перейти прусскую границу.

В 1920 году гаевцы жили под Берлином в лагере Вюнсдорф; приезжая в столицу Германии, на улицах, как вкопанные, останавливались перед идущими по Кургфюрстендамму живыми буржуями. Этого, увы, в России уже не водилось. Но не далось гаевцам расправиться с Европой по-своему. Сотворил на восточном бастионе генерал Вейган "чудо на Висле"; а уж если бы не сотворил, показал бы М.Н. Тухачевский миру, что такое "марксистские формулы" на буденовском языке. Военные специалисты говорят: красные "прошли кульминационный момент победы, не заметив его".

Ссылки:

  • ТУХАЧЕВСКИЙ МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ (1893 - 1937)
  • Советско-польская война 1919-1921 года
  • Тухачевский М.Н. - идеолог насильственной "советизации" захваченных
  •  

     

    Оставить комментарий:
    Представьтесь:             E-mail:  
    Ваш комментарий:
    Защита от спама - введите день недели (1-7):

    Рейтинг@Mail.ru

     

     

     

     

     

     

     

     

    Информационная поддержка: ООО «Лайт Телеком»