Честный и трудолюбивый Жиркевич не нравился симбирскому дворянству

Почитал я Жиркевича и очень любил Бестужева , но вот случай, поставивший меня в затруднение: были парадные похороны уважаемой особы; летний день превосходный, весь город высыпал проводить гроб в монастырь. В Симбирске в общем употреблении: на длинных, тонких дрогах устроены очень низко дрожки, на них могут сесть семь, восемь человек. На таких дрожках, или городовом тарантасе, сели Жиркевич, Бестужев и я - между ними посредине. Народ толпился около важных лиц.

Надобно рассказать бывший перед тем случай. Был архитектор и в то же время небольшой помещик Симбирска. Какая-то казенная постройка или починка поручена архитектору; обыкновенно: смета, справочные цены.

Архитектор не рассчитал, что ему придется иметь дело с Жиркевичем . Обычная уверенность специалистов - что там смыслит губернатор! Жиркевич сразу поймал не на одной плутне, и еще бы ничего, но архитектор упорно заспорил; Жиркевич вспылил, вышел из себя, и архитектор действием вылетел из кабинета и из дома. Архитектор, как помещик, принес жалобу губернскому предводителю (Бестужев). Сначала мы ехали почти молча, Бестужев очень скромно сказал:

- Ваше превосходительство, вы на днях очень неосторожно выгнали здешнего помещика.

- Кого это?

- Архитектора.

- Он мошенник, вор.

- Этот мошенник все-таки дворянин, помещик, так нельзя поступать.

- Мошенник, вор - не имеет звания, я выгнал подлеца и выгоню всякого вора.

- Если так будете поступать с дворянами, то к вам придут все дворяне!

- Я прикажу баталиону выгнать их! Вижу, закипел Жиркевич, дошло до крупного, народ окружает плотно; я решился войти в свои права, и, несмотря ни на которого, сказал:

- Ваши превосходительства, господин губернатор и господин губернский предводитель! На основании секретной инструкции, высочайше утвержденной, прошу прекратить разговор, унижающий главные власти; здесь не место, вас окружает народ!

Замолчали оба мои приятели и молча доехали до могилы. После с обоими я не коснулся этого случая.

Честный и ретиво-трудолюбивый Жиркевич не мог понравиться симбирскому дворянству , которое было гордо, богато, независимо и дружно. Дворянство привыкло видеть в губернаторе члена общества, не мешая ему быть губернатором. Жиркевич не мог отделиться от службы; как он для общества, так и оно для него не существовали.

Весьма часто я писал к шефу, что Жиркевич феномен между губернаторами, но в Симбирске он пришелся не по дому. Писал, что Жиркевича достанет управлять тремя губерниями, стоял за его благородную честность, неутомимость, но, как губернатор, в Симбирске он совершенно не любим дворянством*, которое может уважать губернатора, но ко-гда он стоит во главе общества и делит с ним удовольствия. Как ни жаль для службы лишиться Жиркевича, но необходимо для общей пользы избалованного, но благородно преданного государю дворянства симбирского. В рукописи: вреден для дворянства.

Пока я хлопотал с лашманами , неудовольствие росло против Жиркевича . Один Жиркевич не замечал того, и это потому, что он не сознавал своей вины (!?) к обществу, он не мог быть другим, каким он был. Я продолжал писать, воздавая хвалу честному его трудолюбию, безукоризненной нравственности, высоким служебным достоинствам, но вредным (!??) для Симбирска. Любить Жиркевича трудно, но не уважать нельзя.

Ссылки: