Жиркевич И.С. о подполковнике Флиге

Подполковник Ф[лиге], в числе прочих ко мне своих записок, при самом начале доставил одну, где говорит, что он два раза уже писал к Загряжскому об одном удельном крестьянине, с которого какой-то чиновник взял 1 200 рублей, чтобы нанять ему поставщика в рекрута, но обманул его. Отыскав сие дело, я нашел, что Загряжским сделано уже было должное распоряжение к производству следствия, два раза он уже делал по сему предмету понуждения; со всем тем решился и я оное иметь в ближайшем виду и настаивать к скорому его окончанию. Известив о сем вежливо Ф[лиге], я дал кому должно предписание. Дня через два я получил еще о сем записку, что дело это идет очень медленно (!). Я и на это ему ответил и еще дал понуждение. Наконец, еще чрез два дня получаю опять записку от Ф[лиге], настоятельно от меня требующего, чтобы я известил его, когда это дело кончится, ибо он полагает, что крестьянин оттого лишь не получает удовлетворения, что он - удельный. Надо сказать, что я заметил пред этим, что Ф[лиге] сделал привычку или умысел навещать меня по делам службы в сюртуке, что мне вовсе не нравилось, что я и старался отстранить, не приглашая даже тогда садиться у себя в кабинете, когда в другое время всегда принимал его приветливо, и это он, должно быть, заметил, вследствие чего стал забрасывать меня пустыми своими записками, так что иной день я получал от него штук до десяти. Выведенный последнею запискою Ф[лиге] из терпения, я отвечал ему, что я искал в законах формы переписки с жандармскими штаб- офицерами, но ближайшего применения не нашел, как ту, которая указана для командиров баталионов внутренней стражи (те губернатору доносят, а губернатор к ним пишет отношениями), что отчетом в моих действиях я обязан только Государю и сенату. Но, привыкнув все делать гласно и из личного моего к нему, Ф[лиге], уважения, на этот раз - в последний - я и ему даю отчет" и тут прописал все, что он сам писал к Загряжскому и ко мне, что мы оба уже сделали, что отвечали ему, Ф[лиге], и заключил тем:

"что, сделавши свое дело, окончание предоставляем обыкновенным формам судопроизводства и что, кроме понуждения, я не имею власти определить, когда и как дело кончится".

Разумеется, ответ мой ему не понравился. Он возразил мне, что я его обидел, применив его к офицеру внутренней стражи; что он имеет счастие носить один мундир с графом Бенкендорфом, и это мне должно быть известно, ибо я недавно сам оставил военную службу. Ответ мой ныне вынуждает его приостановить всякую переписку со мной и впредь все, что дойдет до его сведения, на основании " секретной инструкции "?, будет прямо доносить своему графу. Я благодарил Ф[лиге] за первое, со времени нашего знакомства, приятное для меня извещение, ибо окончание этой корреспонденции много убавит у меня дела - и затем я решился все записки Ф[лиге], от прибытия моего в губернию включительно с последним отзывом, а также и копии с моих отношений, представить министру, с просьбой устранить от меня назойливую и бесполезную переписку жандармского штаб-офицера, а равно и фамильярные, в сюртуке визиты.

Вслед за тем граф Бенкендорф , при особом письме, выслал мне секретную инструкцию, на которую ссылался Ф[лиге]<...> <?>* выставлена вполне цель учреждения жандар-мов, коих обязанность заключается прямо в том, чтобы все, что частно дойдет до их слуха, сообщать словесно, вроде предостережения, начальникам губерний для их прямых действий, и только в случае требования самого начальника давать записки - но вовсе не в обременении их или не в надзоре за ними и наставлении; и в письме ко мне граф Бенкендорф поручает особому моему покровительству обоих своих штаб-офицеров, "из коих, - пишет он, - на Ф[лиге] возложена обязанность лишь по делам, относящимся до удельных крестьян", следовательно, вовсе не до дорог или земской полиции, как тот мечтал и блажил при Загряжском и со мною.

Ссылки: