Собачья кошачья семья (Брики и Маяковский, 1919 г)

Зимой 1918-1919 годов немецкие войска вплотную приблизились к Петрограду, и в марте правительство из соображений безопасности переехало в Москву, которая после 106-летнего перерыва снова стала столицей.

В начале марта 1919 года Маяковский и Брики тоже перебрались в Москву, поскольку культурно-политические баталии теперь шли там. Первое время они жили в Полуэктовом переулке в одной квартире с художником Давидом Штеренбергом и его женой.

Не считая лета в Левашове, Маяковский теперь впервые съехался с Бриками. В квартире было много комнат, но, чтобы сохранить тепло, они теснились в самой маленькой, где стояли две кровати и раскладушка.

"Закрыли стены и пол коврами, чтобы ниоткуда не дуло, - вспоминала Лили.

В углу печь и камин. Печь топили редко, а камин - и утром и вечером - старыми газетами, сломанными ящиками, чем попало".

Время было голодное, и однажды положение стало настолько тяжелым, что Лили пришлось поменять жемчужное ожерелье на мешок картошки. Вместе с ними в этой квартире жил сеттер Щеник, которого Маяковский нашел в поселке Пушкино под Москвой, где они провели лето 1919 года.

Еще весной 1918-го Лили в одном из писем называла Маяковского своим "Щенком", но теперь он стал отождествляться с конкретной собакой.

Они были очень похожи друг на друга, - вспоминала Лили. - Оба - болынелапые, большеголовые. Оба носились, задрав хвост. Оба скулили жалобно, когда просили о чем-нибудь, и не отставали до тех пор, пока не добьются своего. Иногда лаяли на первого встречного просто так, для красного словца. Мы стали звать Владимира Владимировича Щенком".

С тех пор Маяковский начал подписывать письма и телеграммы этим прозвищем, часто рисуя себя в виде щенка. "В нашей совместной жизни постоянной темой разговора были животные, - признавалась Лили. Когда я приходила откуда-нибудь домой, Володя всегда спрашивал, не видела ли я "каких-нибудь интересных собаков и кошков". Щен был первой из нескольких собак "семьи", которая окружила себя животной символикой. Маяковский был щенком, Лили - кошечкой, кисой, а Осип - котом. Как и Маяковский, Лили и Осип подписывались рисунками, а позднее Лили даже закажет специальную "кошачью печать". Дачу в Пушкине снимали вместе с Романом Якобсоном , и тот вспоминал, как они проводили время в спорах о литературе.

В это время Якобсон занимался рифмами Маяковского, который в свою очередь очень интересовался вопросами структуры стиха. Обсуждения были настолько бурными, что Лев Гринкруг однажды не удержался от ироничного комментария:

"Все мы увлекаемся Маяковским, но для чего его рифмы выписывать?"

Осипа тогда занимали социологические аспекты искусства и вопросы, касающиеся производства и потребления, предложения и спроса. Когда они не говорили об искусстве и литературе, то играли в крокет или загорали. Атмосфера была расслабленной, и Лили часто ходила полуодетой - однажды, обнаружив возле забора разглядывавшего ее мужчину, она крикнула: "Что, голую бабу не видали?" Животная символика намекала на сердечность отношений между Лили и Маяковским, однако не отражала ситуацию во всей полноте.

Маяковский по-прежнему ревновал и постоянно чувствовал себя обиженным и оскорбленным - ссоры вспыхивали так часто, что была даже заведена "Желтая книга боевых действий между Лилей и Володей": маленький блокнот на шнурке, карандаш, которым Лили сочиняла мирные договоры, и ластик, чтобы Маяковский смог стереть обиды, ею причиненные.

Ссылки: