Семейная связь через С.Н. Мотовилову

В очерке "Классонята" уже приводилась трогательная история о том, как потомки Классона и Мотовиловых в 1959-м "заново познакомились" при посредстве Е.А. Игнатович , собиравшей подаяние со своих "богатых родственников". С тех пор, собственно, и началась переписка С.Н. Мотовиловой и И.Р. Классона , оставившая массу ярких свидетельств об уже умерших предках и живших в то время родственниках.

В сентябре 1959-го "семейная связь" информировала "свежего", московского корреспондента о своих родственниках, живущих в Швейцарии (эта тема будет еще звучать в очерке Виктор Некрасов в разных измерениях , но уже из этого отрывка становится понятно - в связи с чем):

"Я ужасно люблю получать письма, но почему-то мои письма всем надоедают. Однажды моя сестра Вера даже написала, чтоб я ей больше не писала, и мы шесть лет с ней не переписывались. В прошлом году я все же с ней возобновила переписку, но переписка такая. Я ей послала в этом году двадцать длинных писем, а она мне два коротеньких, пишет, что ей трудно писать. Я посылаю ей все время наши русские книги, и ее муж извещает меня о получении их. Ее муж геолог, профессор Лозаннского университета. Много пишет.

Присылает мне свои геологические работы, но я от геологии совсем отошла и не могу сейчас читать научных книг ни из какой области. Мои знакомые мне дарят свои труды, но, увы, они лежат у меня зря. В сентябре мой зять, Верин муж, будет водить экскурсии геологов (не студентов, а ученых) по массиву МонБлана, это участок его работы. Работает еще как консультант в постройке туннеля через МонБлан из Франции в Италию. И при этом ему материально трудно, а мы ничего не можем ему посылать. А во всех европейских издательствах есть деньги на Викины издания, лежат зря. Наши писатели не имеют права получать свой гонорар из заграничных издательств. Почему? Что за нелепость?

Через какое-то время Софья Николаевна опять написала И.Р. Классону о своих "бедных родственниках" в Швейцарии: <...> Кажется, воспользовавшись Вериным улучшением [здоровья], Ульянов уехал на неделю в Париж, в связи с печатанием там его геологической карты. Он раньше думал Веру на это время поместить в клинику. Они ведь там частные, и не очень больного человека можно за деньги помещать. Но, очевидно, их денежные дела так плохи, что вместо этого с Верой на квартире осталась их новая femme de menage , будет у них ночевать.

Моя сестра пишет, что ей это очень неприятно, но она вынуждена была согласиться. Но Вы подумайте, до чего это обидно. Викины деньги в издательствах есть и в Германии, и Англии, и Франции, и Италии, и эти издатели готовы платить, а Вера и ее муж ужасно нуждаются! А ведь они все эти годы нашей нужды помогали нам, отложить он ничего не мог: помогал нам и своей матери. Ужасно! Я теперь страшно боюсь, не случилось ли чего с Ульяновым. У меня уже месяц нет от него ни строчки. Ему ведь семьдесят девять лет, как мне, с ним мог быть удар, в Париже мог попасть под автомобиль. Что будет тогда с больной и совершенно одинокой нашей Верой?!.

В письме И.Р. Классону в октябре 1959-го С.Н. Мотовилова в очередной раз обрисовывала "сложные отношения" со своими киевскими родственниками:

"С Зиной у меня "разрыв отношений". Это бывает часто. Стоит мне сказать: "Надо бы подумать, как послать Вере денег?, как она приходит в бешенство, кричит: "Начинается!". Судорожно хватает свои вещи, неодетая вылетает в коридор, с грохотом швыряя мою дверь. Все соседи уже знают, у меня с сестрой разрыв отношений. Дней через пять она появляется comme si de rien n?etait (Как ни в чем не бывало). На этот раз в воскресенье у меня была в гостях Зина , жаловалась: как это ужасно, у их домработницы Гани уже несколько дней гостит ее племянник - колхозник- комбайнер, он привозит сюда сало, свинину для продажи. Ну а у них живет (уже с января!) бывший милиционер, теперь он экспедитор на каком-то заводе, получает рублей около тысячи. Зачем он должен у них жить? Зина говорила, что нужно им давать раскладушки, тюфяки, подушки и т.д. Один спит с Ганей в кухне, а другой - в коридоре. Я естественно сказала: отчего вы не можете милиционеру сказать, чтоб он уезжал, ведь Лену Игнатович вы всякий раз выгоняете в день ее приезда"

Ну, тут началось такое волнение. Зина выскочила, как ужаленная и со всей своей одеждой в руках вылетела от меня. Почему она в таких случаях не может у меня в комнате одеться = не знаю. <...> Я думала, что на этот раз разрыв отношений у меня с Зиной на всю жизнь, но это длилось десять дней. А что я такого сказала?

В январе 1960-го на И.Р. Классона изливались очередные эмоции и "настойчивые пожелания" со стороны "семейной связи": <...> Пересылаю Вам письмо Лены [Игнатович] Зине, может Вы чем-нибудь поможете. <...> Верить Лене ни в чем нельзя. Пишет, что лежит в больнице, и купила валенки сыну. У нас из больницы больных не выпускают. Мне так обидно, я знаю многих богатых людей, которым денег девать некуда, а тут человек непрерывно "умирает с голода"!

Вика десятки тысяч раздает направо и налево, а ей посылать не хочет. За два года после написания "Окопов" Вика получил 680 тысяч и все их раздал своим паразитам, людям, особенно не нуждающимся. Ну а с тех пор миллионы получил, но все раздал разным пьяницам и бездельникам. А Лене - не хочет!

Читали ли Вы в газете, что Гомочка Мотовилов получил вторую премию за проект памятника Льву Толстому. Первой премии никто не получил, так что делать его будет он. Если будете у него (Вы ведь хотели к нему пойти), передайте ему, что я очень горда, что он прославляет наше мотовиловское имя. <...> Были ли Вы у Александровых , у вашей "бывшей кузины"? Познакомились ли с ее братом академиком? Тот ли это, которого я имею в виду? Какое у Вас от него впечатление? <...> Сегодня ко мне зашла Зина. Вике надоело ждать, когда его пошлют в Китай, и они решили с Зиной опять на зиму ехать в Малеевку. Может быть, Вы зайдете к Зине. Они останавливаются обыкновенно у своих знакомых Лунгиных (я их не знаю). Лунгин Семен Львович , Москва, Г-29, Кутузовский пр., 1, кв. 8. У них телефон, * его я не знаю, но Вы же можете узнать в телефонной книге или в справочной. <...> Он бывший режиссер, теперь драматург, а жена его [ Лилианна ] переводчица. <...> Зине восемьдесят лет и она глуха, мы все в этом возрасте глухи. <...> В Москве Вика Зину никуда не отпускает одну, но может быть Вы могли бы к ней зайти? У них еще нет путевок в дом отдыха, но они надеются их получить во второй половине января. <...> Сколько раз я ее просила найти "классонят", т.е. детей тети Сони. Ни за что не хотела: "Что, я приду и скажу: "Я ваша родственница" <...>Инициативу, чтоб видеть Зину, проявите Вы, а то она теперь безынициативна.

С.Н. Мотовилова в марте 1962-го, после трех лет переписки, продолжала уговаривать Ивана Робертовича познакомиться в Москве со своими родственниками:

"Отчего Вы так уперлись и не хотите пойти к Вашей кузине [ Валерии Петровне] Александровой ? Не желаете идти к "знатным" родственникам? Но сейчас Вам имеет смысл пойти: биография Классона. Может быть, она сможет сообщить Вам что-нибудь, чего Вы не знаете о Роберте Эдуардовиче? Ведь она жила со своей бабушкой Анной Карловной . Наконец, можете раньше позвонить ей по телефону и узнать, когда ей удобен Ваш приход. <...> Уговариваю Вас как маленького ребенка, а Вы (согласно Вашему выражению) "кочевряжитесь".

То же и с Гомой Мотовиловым . Сейчас в Москве проходит выставка проектов памятников Льву Толстому, всего 70 проектов. Не знаю, может быть, она уже закрылась. Вероятно, там есть и проект Гомочки. Спросите его по телефону, и если есть, зайдите на выставку. Гомочка очень охотно показывает, или показывал, свои произведения. Как-то я видела у него всадника. Лошадь - верх изящества, а на ней сидит наш грубый красноармеец. Я сказала про это несоответствие, как-то потом зашла: он переделал. Только, упаси боже, ему этого не расскажите.

Ссылки: