Классон критикует советскую командно-бюрократическую систему

В декабре 1920-го Классон направляет в ГОЭЛРО уже упоминавшуюся обширную докладную записку , где, по сути, поставил жесточайший диагноз насажденному большевиками централизованному планированию. Выдержки из этого документа публиковались в книге М.О. Каменецкого ( книга Роберт Эдуардович Классон. Госэнергоиздат, 1963 ). Однако советская цензура опустила наиболее одиозные примеры, которые приводил наш герой в обоснование своих предложений по скорейшей отмене не только существовавшего в то время военного коммунизма, но и многих абсурдных положений т.н. "плановой экономики".

Вот, между прочим, яркий пример "эффективности" "добровольного труда" в свободное от работы время:

"На одном из московских вокзалов на субботнике работало 6000 человек. Им была дана задача перенести рельсы из одного склада в другой. Когда рельсы были перенесены, выяснилось, что эта работа не нужна, и, наоборот, рельсы должны лежать в первом складе, и их тотчас же пришлось нести обратно. Здесь, несомненно, был очень интенсивный труд, но не было организации".

В связи с этим Р.Э. Классон предложил большевикам обратить особое внимание на оптимизацию организации труда: Несмотря на организацию промышленности в большие тресты, подчиненные ее определенным центрам, и на стремление регулировать производство соответственно потребностям, на практике оказывается, что промышленность работает чрезвычайно плохо. Производительность труда, несмотря на все усилия, несмотря на всю производственную пропаганду, чрезвычайно низка. Количество людей, занятых непроизводительным трудом, бесконечно велико. Промышленные предприятия, и в особенности их центральные учреждения, работают с феноменальной медленностью. И если подсчитать количество труда, затраченного на производство каждого данного продукта, то оказалось бы, что оно во много раз больше, чем при прежнем неорганизованном производстве, регулируемом только законами рынка, без всякой государственной регламентации. Для того чтобы бороться с этим злом, предстоит произвести полную мобилизацию всех сил, преимущественно интеллигентных, и необходимо во главу угла поставить вопрос организации.

Председатель ГОЭЛРО в своем докладе указал на необходимость повысить производительность труда тремя способами: интенсификацией, механизацией и рационализацией труда. Несомненно, что все эти три фактора тесно переплетаются друг с другом, и с четвертым фактором - организацией. Но, мне кажется, в первую голову надо поставить вопросы организации промышленности, а затем уже к ним применять перечисленные методы.

Далее наш герой резко критиковал тотальную централизацию управления народным хозяйством, породившую чудовищную схему составления, рассмотрения и утверждения фантастически огромных заявок на потребные материалы:

Вся промышленность построена на принципе строжайшей централизации, и в угоду этой централизации принесена в жертву самостоятельность каждого отдельного предприятия. Ничто не может делаться иначе как по сметам, утверждаемым целым рядом инстанций. Ни одно предприятие не может расходовать денег и платить своим служащим иначе как по строго определенным правилам. От предприятий требуется предвидение всего, что им понадобится в будущем, а затем беспрекословное исполнение всех предписаний. Первое же условие - предвидение будущей своей потребности практически сейчас совершенно не может быть исполнено ни одним предприятием. Стремление подогнать производство к потребности, выяснив заранее потребности, осуществляется в самых несообразных формах, так как дело составления и проведения смет поставлено столь бюрократически, что требования жизни совершенно игнорируются.

Как раз в настоящее время электрические предприятия составляют сметы своей потребности в материалах на первое полугодие 1921 г. С этой целью Электроотделом указана точная инструкция и указан подробный перечень того, что должно быть сделано. <...> При этом указывается, что все, что будет пропущено и не указано заранее в смете, впоследствии не будет дано, хотя бы в этом была настоятельная потребность. Эта оговорка совершенно несообразна, а результаты ее еще более несообразны: если можно будет получить материал только в том случае, если он упомянут в смете, притом не только упомянут, но и указано количество, которое потребуется, то единственный выход - указать все материалы и против них поставить возможно большее количество, так как иначе рискуешь, пропустив материал, впоследствии его не получить. В частности МГЭС представила огромную сводную смету, состоящую из 19 отдельных смет, каждая во многих экземплярах, словом, огромное количество бумаги, заполненное цифрами. И все эти цифры совершенно нелепы, т.к. пришлось указать потребности, в частности для железа - на все сорта железа, какие имеются. Конечно, фактически не понадобится даже десятой доли, а может быть и сотой доли того, что написано, но приходится исполнять строгое предписание центра и перечислять на всякий случай вещи, которые, может быть, понадобятся, а, может быть, и не понадобятся. Так как это делают все предприятия, то сводная ведомость приобретает фантастические размеры, а соответствующий главк, в данном случае Продрасмет для смет на железные изделия, получит чудовищную, ни с чем не сообразную смету по всем заводам, вероятно в сотни раз превышающую фактическую потребность и возможность изготовить.

Не исполнять этих смет нельзя, центр их требует, и критика не допускается. Результаты составления смет явно нелепы, и работа произведена не в государственном масштабе, а, напротив, в антигосударственном: затрата труда огромна, как на проставление цифр, так и на переписку целых фолиантов смет. <...>

Чтобы произвести самую простую работу, скажем, отремонтировать нефтепровод, поврежденный в каком-либо месте, необходимо составить смету в восьми экземплярах и представить ее на утверждение целому ряду инстанций. Тут в самых различных комбинациях фигурируют и Рабоче- крестьянская инспекция, и Электроотдел, и Оском, и еще другие учреждения, которые кому-либо вздумается привлечь. Смета ходит взад и вперед, подвергается переделкам и изменениям, ее необходимо подогнать к нормам Урочного положения, хотя это может быть фактически и невозможно. Затем она урезывается и идет назад по целому ряду инстанций. Когда она приходит, наконец, утвержденная в предприятие, ее представившее, то зачастую случается, что работать по ней нельзя, ушло время, прошел строительный сезон, цена денег так упала, что первоначальные сметные предположения совершенно не соответствуют данному моменту, люди, которые собирались провести эту работу, давно ушли на другие работы. Словом, в большинстве случаев, смету исполнить нельзя.

Поясним здесь, что Оском означал, по-видимому, Объединенный сметный комитет. А Урочное положение нормировало расход рабочего времени и материалов на разные виды работ. См. Смета МГЭС техническую и канцелярскую мелочь (1919 г)

В докладной записке "В ГОЭЛРО" Р.Э. Классон так продолжал разоблачать абсурдную идею централизованного снабжения: Как это ни странно, но чрезмерная централизация приводит к фактической децентрализации во многих случаях. Так, например, необходимость обращаться за всякими материалами в центры приводит к тому, что, помимо центральных органов снабжения, каждое предприятие должно иметь свой собственный орган снабжения и так называемых "толкачей" , без которых никакая работа сейчас идти не может. По идее каждый главк должен снабжать учреждения необходимыми материалами и отпускать их со своих складов. На деле - каждому предприятию приходится содержать огромный штат людей, которые сами разыскивают эти материалы или за ними ездят в разные города. Для примера укажу на то, что недавно МГЭС должна была послать одного агента в Коломну за 200 штук рогож, другого агента - на Урал за асбестом, третьего - за пятью пудами гипса в Саратов, четвертого - за резиновыми кольцами в Переславль-Залесский и т.д. Все эти люди обременяют железные дороги, сами ездят в тяжелых условиях, непроизводительно затрачивают свое время, но другого способа нет. Если не посылать агентов, то ничего доставлено не будет и материалов получить нельзя.

Схема централизованного снабжения, как известно, просуществовала до самого конца правления большевиков, а в ее рамках существовала миллионная армия "толкачей".

Наш герой продолжал отважно подкапываться под большевистскую плановую экономику и уродливые "советские учреждения": С государственной точки зрения, это является хищническим расходованием человеческого труда, благодаря несовершенству организации.

Через центральные учреждения можно провести какую-нибудь бумагу только в том случае, если о ней напоминать. Бумаги, о которых не напоминают, считаются устаревшими и сдаются в архив. Если предприятие хочет интенсивно работать, оно должно иметь большой штат этих толкачей. И чем больше толкачей, тем лучше предприятие снабжается. Центральные учреждения переполнены огромным количеством служащих, далеко превышающим всякую потребность, и эти огромные тяжеловесные механизмы задыхаются от собственной громоздкости и не могут работать.

При капиталистическом строе всякое плохо организованное предприятие не выдерживало конкуренции с другими и естественным отбором уничтожалось. Сейчас дело происходит, к сожалению, наоборот: чем хуже организовано учреждение, чем оно бестолковее, тем больше оно влияет на соседние, соприкасающиеся с ним учреждения, заражая их и заставляя держать лишний персонал. С хорошо функционирующим учреждением можно работать по телефону или деловой перепиской. Если же предприятие плохо организовано, то каждое письмо приходится повторять по нескольку раз. И, наконец, в самых плохих учреждениях приходится постоянно держать людей, которые "протаскивали бы" письма из одной комнаты в другую и следили бы, чтобы дело не задерживалось. В некоторых учреждениях надо сидеть безотлучно, иначе дело вести нельзя. Конечно все эти толкачи и "напоминатели" являются совершенно бесполезным и даже вредным, с государственной точки зрения, элементом.

И опять о том же, наболевшем, теперь о связке "заводоуправление МГЭС - Центральное правление":

Возвращаясь к работе отдельных предприятий, я должен, прежде всего, подчеркнуть трудность работы, благодаря недостаточности прав, предоставленных заводоуправлениям. Предприятие не имеет права получать самые необходимые, самые мелкие материалы, без санкции высших органов. В частности, МГЭС каждую мелочь - получение каких-нибудь пяти фунтов резиновой трубки, двух фунтов олова и прочих мелочей - должна проводить через Центральное правление. Огромные вороха бумаги, исписываемой по таким пустякам, отнимают массу времени, работа без всякой пользы задерживается, и непонятно, для чего нужна такая централизация. Я понимаю, что Центральное правление, как наиболее авторитетный орган, должен контролировать всю деятельность подчиненных ему государственных электрических станций. Но совершенно непонятно, почему какой-нибудь чиновник Центрального правления, к которому, в конечном счете, поступают эти требования, может лучше судить, нуждается ли станция в пяти фунтах резиновой трубки, чем инженер станции, выписывающий это требование.

Уже в 1920-е централизованная организация производства с миллионной армией "толкачей" и "напоминателей" породила чудовищно неэффективную экономику: Почти никто не боится бесполезной, ежедневной затраты труда сотен и тысяч людей, но почти все боятся больших цифр, большого числа денежных знаков. "Миллионы" [рублей] пугают людей, и зачастую спешные и важные работы остаются неисполненными только потому, что пугают цифры. Нельзя заплатить специалисту - кузнецу или слесарю дороже ставки, но можно послать того же слесаря хотя бы на Урал за несколькими пудами асбеста, и потеря его рабочего времени от такой несообразной поездки ни во что не ценится. Нельзя купить пуд гипса дороже твердых цен, но можно послать за пятью пудами гипса, как это нам пришлось сделать, в Саратов. Ясно, что саратовский гипс [при доставке в Москву окажется] в десятки раз дороже самого дорогого гипса, купленного в Москве. Можно тратить сколько угодно ценностей в скрытой форме, можно жечь без всякого смысла драгоценное топливо, но нельзя заплатить сотни тысяч за переустройство топки, если эти сотни тысяч, деленные на рабочие дни, превышают ставки.

В погоне за экономией денежных знаков, потерявших всякую ценность, приносятся в жертву реальные ценности, иногда совершенно незаменимые, имеющие огромную ценность.

Летом этого года, после взрывов на Ходынских складах , два электромотора стояли под открытым небом, и мы их хотели взять, нуждаясь в этих моторах для торфяных работ. Но после получения, наконец, разрешения мы не могли их перевезти к себе, так как стоимость перевозки на ломовых извозчиках не утверждалась соответствующим учреждением. Само же учреждение смогло перевезти моторы только поздней осенью по окончании [торфяного] сезона, когда моторы уже много раз были под дождем, вероятно, испортились, и когда надобность в них уже миновала.

Наконец, Р.Э. Классон вкратце охарактеризовал громоздкую командно- бюрократическую систему, которая, с некоторыми модернизациями, опять- таки дожила до самого краха большевистского режима:

Работа на заводах чрезвычайно трудна еще потому, что всюду слишком много начальства. Взять хотя бы МГЭС: помимо прямого естественного начальства, в виде Центрального правления, Электроотдела и ВСНХ, кто только не приказывает и не предъявляет требований Московской станции - тут и Главтоп, и Москвотоп, и Автосекция, Автобаза, транспортные учреждения, Комитет обороны, профессиональные союзы, всевозможные "тройки". Словом целый ряд учреждений отдает распоряжения, грозит, требует и, так или иначе, вмешивается в жизнь станции. От всех этих учреждений приходится отписываться, сноситься с ними, и реальную работу делать некому и некогда.

А чиновники в командно-административной системе, естественно, боялись принимать на себя какую-либо ответственность: Кроме боязни траты денег большинство учреждений боится еще разрешать что-нибудь. Если учреждение не разрешает чего-нибудь, то оно за это никакой ответственности не подвергается. Если же оно разрешает, то как бы принимает на себя ответственность за это. В результате проще и спокойнее не разрешать. И так всюду и делается: одно учреждение пересылает проекты и сметы в другое, никто не хочет взять на себя смелости решить, и все ограничиваются отписками и указаниями на несоблюдение формальностей. В результате всякая реальная работа стоит, если не совершать правонарушений и не превышать ежедневно своей власти.

Заводоуправление все время колеблется между техническими и юридическими преступлениями: не произвести данной работы нельзя, так как это преступно, ее необходимо сделать в интересах обеспечения города энергией, произвести же работу юридически нельзя, так как она не разрешена, не утверждена. Все время идут колебания в ту или другую сторону. Причем дело еще усложняется угрозами привлечения к суду, как за технические неисправности, так и за превышение власти. Повторяю, условия работы так тяжелы, что спокойнее сидеть где-нибудь в Центральном органе и предписывать другим, стоя вдали от жизни.

"Угрозы привлечения к суду" - это вовсе не красивая фраза, и наш герой вместе с сотрудниками испытывал подобные угрозы, как мы уже видели, на собственной шкуре. Командно-административная система, не оставив предприятиям каких-либо прав, породила в то же время тотальную подозрительность со стороны контролирующих органов:

Самостоятельной работе предприятия препятствует господствующий взгляд, что каждого человека надо строжайше контролировать, не давая ему никакой свободы действий. A priori считается, что каждый человек - мошенник, и если не будет за ним контроля, то он непременно украдет. В этом отношении постановка дела в крупных капиталистических предприятиях была более правильна. Там для крупных должностей выбирались лица, в честности которых можно быть уверенным. Их ставили в благоприятные жизненные условия, предоставляя им полную возможность удовлетворять все свои потребности крупным получаемым жалованием. Пока человек не уличен в воровстве и недобросовестности, до тех пор он имеет право требовать к себе безусловного доверия.

Если теперь наблюдается огромный процент преступлений с так называемой корыстной целью, и если большинство преступлений падает на интеллигенцию, как это было засвидетельствовано одним из трибуналов, то это не удивительно. Всеобщая нужда неизбежно создает преступников, а те слои населения, которым приходится тяжелее всего, естественно дают наибольший контингент преступников. Сейчас создались настолько трудные условия практической работы, что неизбежно приходится совершать целый ряд юридических правонарушений. Если эти правонарушения делаются не в личных интересах, а в интересах дела, то их и осуждать нельзя, так как при создавшейся коллизии между быстро текущей жизнью и неизбежно отстающими нормами и правилами всегда нужно, в интересах дела, отдавать преимущества требованиям жизни.

Ссылки: