Репрессии и сокращение контактов с западом в середине 30-х годов

Сокращение контактов с иностранными учеными в середине 30-х годов было следствием ухудшения внутриполитического положения в стране. После убийства Сергея Кирова , первого секретаря Ленинградской партийной организации, 1 декабря 1934 г. начались массовые репрессии , кульминация которых приходится на 1937 - 1938 гг., годы беспощадных чисток, когда было арестовано от семи до восьми миллионов людей [ 104 ].

Западные физики, приезжавшие в эти годы в Советский Союз, не могли не видеть террора, воцарившегося в советском обществе, и страха, охватившего их советских коллег [ 105 ]. Дэвид Шенберг , физик из Кембриджа, который в 1937 - 1938 гг. работал в новом институте Капицы , писал позднее, что чистка была "подобна чуме, и вы никогда не могли знать, кого схватят следующим". [ 106 ].

Множество ученых были в эти годы настигнуты адской машиной Народного комиссариата внутренних дел ( НКВД ). Особенно тяжело пострадал от этого УФТИ (Украинский физико-технический институт).

По некоторым оценкам, в 1937-1938 гг. в Ленинграде было арестовано более ста физиков [ 107 ].

Какова бы ни была точная цифра, очевидно, что чистка очень сильно ударила по физическому сообществу. Несколько ведущих сотрудников института Иоффе были арестованы. В их числе оказались П. И. Лукирский , заведующий отделом электроники и рентгеновских лучей, В. К. Фредерике , заведующий лабораторией жидких кристаллов, М. П. Бронштейн , блестящий молодой теоретик. Лукирский был освобожден из заключения в 1942 г., но Бронштейна расстреляли в 1938 г., а Фредерике умер в лагере [ 108 ].

Никто в те ужасные годы не мог чувствовать себя в безопасности, но чистка "работала" по законам случайности, но Иоффе с Френкелем не попали в ее жернова. В первые послереволюционные годы между большевиками и учеными такого ранга, который имел Иоффе, было заключено молчаливое соглашение: если ученые вкладывают свои знания в дело построения социалистического общества, большевики будут помогать им в реализации их планов постижения и преобразования природы. Эти отношения никогда не были простыми и с течением времени все более усложнялись.

При ретроспективном взгляде 20-е годы представляются, несмотря на большие трудности, золотым веком. Семенов писал о них как о "чудесном" и "поистине романтическом периоде". Другие ученые так же оценивали институт Иоффе тех лет, особенно это относится к молодым физикам, работавшим в расширявшемся институте [ 109 ].

30-е годы оказались гораздо более трудным десятилетием. Советское руководство предъявляло все возрастающие требования к ученым в отношении их участия в индустриализации страны , но экономическая система препятствовала внедрению новой техники. Сталинские репрессии легли тяжелым бременем на научное сообщество, его международные контакты были прерваны.

Иоффе получил поддержку государства в своих усилиях, направленных на развитие советской физики, и благодаря его огромной работе эта наука буквально расцвела в довоенные годы. Но он и его коллеги испытывали ограничения и подвергались преследованиям такого масштаба, которого он не мог себе и представить, когда в феврале 1923 г. выступал с оптимистической речью о науке и технике на собрании, посвященном открытию нового здания своего института .

Ссылки: