Оглавление

Форум

Библиотека

 

 

 

 

 

Бардин И.П. во главе строительства Кузнецкого ГМК

Тридцать месяцев в далекой тогда глуши, в предгорьях Кузнецкого Алатау, развертывалась героическая эпопея огромной стройки. Тридцать месяцев - и в суровые морозные зимы, и в весеннюю распутицу, и в летнюю жару - день и ночь трудились тут тысячи людей. Впереди, как везде и всегда, были коммунисты и комсомольцы. Они шли на самые трудные участки, были зачинателями соревнования, вели за собой всех. И в самой гуще событий, в самом центре сложнейшего дела все эти годы твердо в ногу шел вместе с ними беспартийный специалист, инженер Иван Павлович Бардин. Много трудностей пришлось ему преодолеть. Хорошо понимая, как нужен стране этот завод, он шел на смелые, но продуманные решения, если это сокращало сроки строительства. Не имея достаточно разработанной технической документации, он начал строительство важных, основных сооружений. Таким было сооружение фундаментов для домен. Их заложили, еще когда существовал Стальстрой, по настоянию Бардина, приложившего для этого немало усилий. Первый котлован начали сооружать в апреле 1930 года. Мерзлая земля не поддавалась, ее рвали динамитом. От взрывов все вокруг сотрясалось. Землекопы-грабари на своих неутомимых лошадках в три смены вывозили из котлованов шестиметровой глубины землю. Механизмов не было еще никаких, только ночью котлованы освещались недавно появившейся на стройке трехкиловаттной электростанцией. А в июне все приезжавшие на стройку с удивлением смотрели на два мощных фундамента. Неужели уже началось возведение основных производственных объектов? К тому же Иван Павлович еще раньше заставил сделать по всей площадке ряд выемок для железнодорожных линий и произвести планировку домен и мартеновского цеха. Но далеко не все шло гладко - так, как хотелось бы. Суровая погода не раз причиняла серьезнейшие хлопоты строителям. Так, перед самым первомайским праздником Ивана Павловича ранним утром разбудил настойчивый телефонный звонок: - Палаточный городок затоплен! Надо спасать людей. Бардин бросился к месту происшествия. Весеннее солнце растопило снега и вскрыло многие реки и речки. Но Томь была забита еще льдом. Несколько дней шли обильные дожди. Река вздулась и стала грозной. Вода вышла из берегов и понеслась к баракам, палаткам, землянкам. Потоки ее уже подбирались к новому зданию заводоуправления и котловану домны. Строители начали сооружать дамбы. Люди ожесточенно боролись со стихией, нередко рискуя жизнью. И в первых рядах, в самых опасных местах был главный инженер. Его спокойная деловитость, короткие сухие распоряжения успокаивали, предупреждали готовую вспыхнуть панику. Наконец вода ушла, унося с собой щепки, мусор. А в памяти многих строителей навсегда остались тревожные дни и ночи, невысокие дамбы, работа до изнеможения под дождем, в грязи. Этот случай очень сплотил коллектив, в котором было немало вчерашних крестьян, думавших только о заработках на "отхожем промысле". Вырос еще больше и авторитет главного инженера. Основное внимание в этот период Бардин по-прежнему уделял подготовке базы для большого строительства. Ряд вспомогательных цехов должен был обеспечить сооружение завода всем необходимым. Кроме того, главный инженер серьезно занялся Гурьевским заводом , который, по его замыслу, должен был стать основным поставщиком металлических конструкций, литья и огнеупорных изделий для печей. Организовал он тут и небольшую лабораторию для исследования огнеупоров, и производство столь дефицитных тогда метизов - болтов, гаек, костылей. Все это привело к тому, что в будущем строительство не испытывало недостатка во многих материалах. Бардин продолжал неутомимо форсировать работы. В этом его энергично поддерживал партком строительства и крайком в Новосибирске. Строительные материалы были в основном свои, кроме цемента и частично металла. Со второй половины 1930 года начало прибывать оборудование, заказанное за границей,- экскаваторы, краны, тракторы, автомашины, передвижные электростанции, станки. Каждый день на площадке появлялись новые лица: рабочие, инженеры, техники. Главный инженер был вездесущ. Меньше всего он сидел в конторе. У него вошло в привычку большую часть времени проводить на строительных участках - самому видеть, как ведутся работы. С самого раннего утра его можно было увидеть только на площадке. Маршрут обычно был один и тот же: сначала он спускался на будущий шамотный двор и через мартен отправлялся к домнам. Затем обходил группу механических мастерских. И только часов в 6 вечера появлялся у себя в кабинете и начинал заниматься делами производственного отдела, конструкторского бюро, заслушивал отчеты о ходе работ на участках. Рабочий день продолжался 12-14 часов. А на особо трудных участках Бардина можно было увидеть и ночью. Много внимания Иван Павлович уделял прибывавшему на станцию оборудованию. Он регулярно ездил в Кузнецк, сам лазил по вагонам, ощупывал буквально каждую машину, заходил на склад, чтобы объяснить, куда разгружать и как хранить оборудование. И еще одна характерная черта стиля руководства главного инженера - он никогда не давал указаний через голову работников, ответственных за тот или иной участок, так как считал, что это приведет к неразберихе, к снижению ответственности и авторитета инженеров. Работа днем и ночью, постоянное недосыпание и напряжение давали себя знать, но Бардин не обращал внимания на усталость, просто не думал о ней. Его целиком поглощала одна мысль - построить этот металлургический гигант быстрее и лучше! Захваченный пафосом созидания, он успевал всюду. Строители досрочно заложили все фундаменты основных цехов, кроме прокатного. Такой размах работ, развернувшихся на площадке, был неожиданным для центрального управления, ведавшего строительством. К Бардину из Москвы полетели телеграммы. На каком основании и по кем утвержденному плану производится строительство основных цехов завода? Начальник строительства, закупавший в США оборудование для будущего завода, обращал внимание главного инженера на то, что утвержденного плана ведения работ еще нет и он, Бардин, не имеет права возводить основные сооружения. На все телеграммы и запросы Иван Павлович отвечал, что он имеет уже обсужденный и окончательно утвержденный план, составленный фирмой "Фрейн", и что считает его достаточным основанием для ведения работ. Он не только считал себя вполне вправе вести строительные работы на площадке, но и принял на себя полную ответственность за это. Решительные действия главного инженера обезоружили всех, тем более что он в это время исполнял и обязанности начальника строительства. Да и крайком партии поддерживал инициативу строителей. Поэтому центральное управление дальше телеграмм не пошло. Да и отступать уже было невозможно: на площадке стояли готовые основания домен, росли стены цехов. В августе главный инженер получил телеграмму, уведомляющую, что на стройку едет первая группа американских консультантов . С этого времени к многочисленным обязанностям главного инженера строительства прибавилась еще одна, весьма сложная и хлопотная,- постоянные контакты с американцами. Зарубежные консультанты никак не ожидали, что в сооружении столь сложного гиганта советские строители "отважатся" самостоятельно зайти так далеко. Они с удивлением рассматривали площадку с уже ясно намеченными печами и зданиями. Первым их желанием было вмешаться, попытаться что-то изменить. Но затем большинство консультантов поняло, что это будет неразумно. Однако Ивану Павловичу пришлось выдержать серьезную борьбу с руководителем группы американских инженеров Эвергардом , который считал - нет, был глубоко уверен,- что русским никогда не освоить стопятидесятитонные мартены и тысячетонные домны. Немало сил пришлось потратить Ивану Павловичу, чтобы доказать обратное. Особым энтузиазмом американские инженеры, даже если работали добросовестно, не отличались. Потрудившись часов 6-8, не больше, они отправлялись отдыхать. Аварии и тревоги их ничуть не касались. А платили им довольно много - 7-10 тысяч долларов в год, не считая расходов по их содержанию и оплате жилья. Да фирме "Фрейн" было заплачено полмиллиона долларов. Уже вскоре после приезда американцы обрели такое полное спокойствие, что это не на шутку встревожило руководителей строительства. Многие консультанты и пальцем не шевелили, чтобы что-то сделать,- просто сидели и ждали: когда им будут по какому- либо конкретному случаю задавать вопросы, они будут на них отвечать. Пришлось их собрать и поговорить "по душам". Иван Павлович на этом совещании напомнил об известном американском металлурге Джоне Фритце. Именно так, как их уважаемый соотечественник, должны работать инженеры, когда они находятся в стране, где надо развивать промышленность.

Нелицеприятный разговор в кабинете главного инженера дал результаты: дело после совещания пошло лучше. Американцы пробыли на строительстве Кузнецкого завода около двух лет. Многие из них оказались честными, добросовестными советниками, говорившими, что и как лучше делать. Были среди них и бесполезные люди. В части проектирования зарубежные специалисты освободили главного инженера от бесконечных вариантов, утрясок и ревизий. Рекомендовали кое-что новое: в строительных работах, например, переход с пластичного на литой бетон, кладку фундамента зимой на больших массивах без тепляков. Хуже обстояло дело с производственниками. Кроме одного, все остальные почти ничем не смогли помочь Бардину. В особенности это относилось к доменному цеху, где американцы - начальник, механик и мастер цеха - не только не научили наших рабочих ничему новому, но и некоторые приемы (например, задувку печи) предлагали осуществлять методами, давно уже тогда в Советской стране забытыми,- пуск печи на тягу на холодном дутье с разжиганием щепками, керосином и т.п., как это делалось на Урале в начале века. Благодаря самоотверженности, опыту и знаниям главного инженера техническое руководство строительством велось значительно лучше, чем на многих других стройках. Кузнецкстрой прежде всего отличало то, что техническая документация давалась вовремя. И по ней велись не только строительные работы, но и снабжение материалами, оборудованием. Да и вспомогательная база для строительства была создана своевременно, со знанием дела. Не было перебоев со многими материалами, особенно с дефицитным тогда металлом. Еще в 1929-1930 годах по настоянию Бардина был составлен подробный план ведения строительства. Он предусматривал, что в течение трех лет будут сооружены две доменные печи, рельсопрокатный стан, блюминг, две батареи коксовых печей, вспомогательные цехи. Весь завод намечалось построить за пять лет. На этой основе составлялись годовые, квартальные, месячные планы. Главный инженер регулярно каждую неделю проводил совещания по выполнению месячных планов, скрупулезно следил за каждым, даже самым, казалось, незначительным делом.

Зима 1930/31 года была по-сибирски суровой. Но стройка встречала ее развернутым фронтом работ. Несмотря на лютые морозы и снежные заносы, в каждом уголке ее кипела жизнь: тут закладывались фундаменты прокатного цеха и здания колодцев, там шло бетонирование, кладка стен, изготовление и монтаж железных конструкций. На площадке трудились уже до 12 тысяч человек, и каждый день прибывали все новые строители. Страна не жалела сил на сооружение сибирского металлургического комбината. Стройка все время была в центре внимания партийных и советских организаций. Сюда непрерывным потоком посылались кадры, шли материалы и оборудование. И всюду, на всех ее участках ежедневно можно было увидеть бессменного технического руководителя грандиозных работ, главного инженера Ивана Павловича Бардина. Каждый рабочий знал его лично, видел его умение руководить, оперативно решать вопросы, преданность делу. Для него в стройке сосредоточивалась вся жизнь, все помыслы. Благодаря самоотверженности строителей, их трудовому энтузиазму площадка преображалась буквально на глазах. Казалось, еще только вчера здесь завывал ветер, бросая в лицо колючие щепоти снега, а сегодня уже светят ярко прожекторы, высятся колонны, вырастают ажурные переплетения ферм. Срок пуска первой сибирской домны был установлен 7 ноября 1931 года. И чем меньше оставалось времени до этого дня, тем все более напряженно трудились строители. Кругом только и слышно было, что к годовщине Великого Октября пойдет первый сибирский чугун. На производственных совещаниях беспрерывно обсуждались вопросы, как ускорить строительство, меры по обеспечению своевременного пуска домны. Когда этот срок был еще далеко, Ивану Павловичу он казался вполне выполним. Но по мере приближения к заветной дате он все яснее видел его нереальность. Для окончания монтажа печи и всех вспомогательных устройств требовалось минимум два месяца. К тому же не было разливочной машины, и пустить без нее домну было бы преступлением. Главного инженера теребили со всех сторон. Из Москвы шли телеграфные запросы, на него наседали бесчисленные представители, его осаждали корреспонденты газет. Всех интересовало одно: когда будет пущена домна? А он твердо отвечал: "Печь еще не готова. Согласиться на ее пуск никак не могу. Это будет нечестно". Вот как рассказывал об этом сам Иван Павлович: "Вспоминается, что когда я беседовал с секретарем райкома партии Р. М. Хитаровым , то на его вопрос: "Почему не пускаете завод?" - ответил описанием сцены перед началом сражения из "Войны и мира". Когда Александр I обратился к Кутузову: "Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Илларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки",- Кутузов ответил: "Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде, не на Царицыном лугу". "Начинать, может быть, пора, но это не Царицын луг,- сказал я Хитарову.- Тут надо начать и не кончать, а все время вводить и вводить одно за другим. Поэтому я и беру на себя смелость не пускать сейчас одну доменную печь, а выждать до тех пор, пока не подгонят остальные цехи". Нужно было отлично владеть твердым инженерным расчетом, обладать глубокой убежденностью в своей правоте, чтобы устоять перед нажимом и добиться правильного решения. Американцы тоже были против пуска домны. Но их мнение основывалось совсем на другом: они не верили в силы и возможности русских рабочих и инженеров и просто не желали брать на себя ответственность за последствия такого шага. Наконец 30 марта 1932 года на совещании в конторке доменного цеха было твердо решено домну пустить. На этом настояли, несмотря на протесты американцев, советские инженеры И. П. Бардин и Г. Е. Казарновский, обер-мастер Л. К. Ровенский , управление завода во главе с директором С. М. Франкфуртом . 1 апреля в 3 часа 55 минут первая кузнецкая домна была задута . Все напряженно ждали металла - ждали землекопы, монтажники, электрики - делегаты от всех строящихся цехов. Прошло около полутора суток. Когда среди напряженной тишины пошел чугун, на глазах у многих из этих закаленных, крепких людей показались слезы. Счастливые, возбужденные строители и металлурги обнимались, кричали "ура!". Сбылись мечты лучших людей нашей Родины, осуществилось предначертание Коммунистической партии: Сибирь, далекая, глухая Сибирь, бывшее место ссылки, дала металл, становилась индустриальным краем! Осуществилась и мечта инженера Ивана Павловича Бардина: под его техническим руководством сибирский гигант был построен и начал давать металл. Это был тогда один из самых совершенных и больших заводов в мире. Металл, выданный первой домной, разлили разливочной машиной и отправили в Москву. Участники торжества получили по плитке первого сибирского чугуна. Газета кузнецкой стройки тогда писала: "Слушай, великая пролетарская страна: есть кузнецкий чугун!" Вслед за первой печью через месяц пошла вторая. А вскоре выдал сталь мартен, затем загремела, загрохотала прокатка - вошли в строй действующих блюминг и рельсопрокатный стан. И каждый такой пуск был овеществленным трудом, подвигом коллектива строителей, в нем была неустанная деятельность главного инженера. В дни, когда готовился пуск первой печи, в жизни Ивана Павловича произошло весьма знаменательное событие - его в числе других выдающихся инженеров, активных строителей индустрии страны, выдвинули кандидатом в члены Академии наук СССР. В апреле 1932 года Бардин стал академиком . "Когда мне сообщили об этом,- пишет он в своей книге "Жизнь инженера",- я опешил. Никаких значительных научных трудов я в своей жизни не написал. Я был инженером-практиком, хорошо знал американскую технику металлургической промышленности и все свои знания использовал для того, чтобы построить в Сибири самый усовершенствованный, американского типа металлургический завод. Но, по моим представлениям, академик должен был сидеть где-то в тиши кабинета, в лаборатории, я же постоянно находился на заводе, у домен, у мартенов, у горячего металла. Какой из меня академик? Я поделился своими сомнениями с партийными товарищами. Они показали мне на площадку. Отчетливо на фоне синего мартовского неба вырисовывались кауперы, домна. Правей виднелись фермы мартеновского цеха, на площадке уже раскинулся большой действующий завод. - Это не только написано, но и построено, и это стоит многих научных трудов,- ответили они мне". Да, это действительно был огромный, многосторонний научный труд, осуществленный на практике. Его результаты изучались следующими поколениями металлургов, причем не только нашей страны; его итоги легли в основу всего дальнейшего развития советской металлургии. Нет нужды перечислять все то новое, что в то время внес Иван Павлович в создание крупного металлургического предприятия. Мы уже говорили, как под его руководством, нередко по его инициативе, при его активном участии было сделано немало такого, что тогда считалось делом сугубо практическим, а через несколько лет послужило источником возникновения и роста целых отраслей технических наук. Многое Бардину приходилось решать заново, самому, вопреки установившемуся в науке мнению. Вот, к примеру, применение электросварки при строительстве водо- и газопроводов. Она тогда считалась делом совершенно новым, слабо изученным, относились к ней недоверчиво. Американские консультанты вообще категорически ее отвергали. Один из них с издевкой заявил: - Если бы я стал пробовать сварку, то только на своей собаке. Применять такой способ для ответственных сооружении не рекомендую. Многие инженеры в таких условиях не решились бы применить электросварку. И их совесть была бы чиста - ведь они шли бы по испытанному пути. Но не таков был характер Ивана Павловича. Он видел: сварка даст возможность значительно ускорить строительство, значит, это прогрессивный способ. Со свойственной ему основательностью он проконсультировался со специалистами. А затем, подкрепив свое мнение, смело пошел на внедрение новой технологии при строительстве трубопроводов. Больше того, инженеры Кузнецкстроя построили в 1932 году цельносварный металлический мост через реку Абу. Избрание в Академию наук показало Ивану Павловичу значение его труда. Он почувствовал еще большую ответственность перед страной за порученное ему дело. Но по- прежнему он был строг к себе, сдержан и требователен к подчиненным, по- прежнему был ровен со всеми, никогда не позволял себе давать указания через чью-то голову. По-прежнему внимательно слушал и учитывал мнения других. Наконец, по-прежнему еще затемно, с раннего утра, можно было увидеть его в неизменном полушубке на самых трудных, самых ответственных участках огромной стройки. Рабочие так и прозвали любовно своего главного инженера - "академик в полушубке".

 

 

Оставить комментарий:
Представьтесь:             E-mail:  
Ваш комментарий:
Защита от спама - введите день недели (1-7):

Рейтинг@Mail.ru

 

 

 

 

 

 

 

 

Информационная поддержка: ООО «Лайт Телеком»