 |
Беклемишев А.П.: Мобилизация 1914 г
Когда Глеб с путейцем вернулись на станцию "Кавказская" (Хутор Романовский), дорога приобрела необычайный вид - с Кавказа, один за другим, проходили поезда с мобилизованными. На другой день Глеб поехал в Ростов , получил расчёт по своей работе на электростанции и сейчас же выехал в обратном направлении, чтобы ещё повидаться в Нальчике с Балашовыми и Янушевскими .
В Нальчике Глеб застал большое общество. Тут, кроме Янушевских и Балашовых, была вся семья Кригер-Войновского , инженер Цветков , начальник строительства Черноморской дороги Сочи-Сухум, и многие другие*. Глеб пробыл в Нальчике только два дня. За это время состоялся большой пикник с выездом в горы на экипажах. Подростки ехали верхом. Кажется они одни и веселились искренне. Взрослые выглядели озабоченными. Неизвестно, что с собой несёт война.
Через два дня Глеб выехал в Киев. Железнодорожное сообщение было расстроено мобилизацией. Когда Глеб ехал из Ростова в Нальчик, то ему удалось с трудом попасть только в купе первого класса, где сидел перепуганный немецкий консул. Из его рассказа было видно, что его уже успели помять какие-то патриотически настроенные ребята. В сторону Киева, то есть в направлении к фронту, ехать было значительно труднее. Глеб то забирался на верхнюю полку в вагоне четвёртого класса, то ехал в тормозной будке цистерны. Далее Пятихаток вообще не было движения, здесь Глеб просидел восемь часов. В этот день было солнечное затмение . Станционный телеграфист дал Глебу закопченное стекло, через которое можно было наблюдать меркнувшее солнце. Зажгли станционные фонари. Запели петухи, приняв сумерки затмения за предутренний рассвет.
Наконец Глебу удалось влезть в теплушку какого-то состава, уходившего на Киев. В Фастове рядом стоял состав с донскими казаками, ехавшими на фронт. По-видимому эшелон должен был стоять долго, так как большая часть казаков отправилась на фастовский базар. Вдруг со стороны базара показалась большая толпа. Впереди бежал тщедушного вида еврей, а за ним гнались чубатые казаки, человек двадцать. Около самого вокзала они догнали его и начали бить. Он как-то изловчился и бросился в подвал под вокзалом. Оказалось, это был карманный вор. Он вытащил у одного из казаков рубль, но неудачно, другие заметили и бросились за ним.
Фото: Эдуард Брониславович Кригер-Войновский
А ведь они свободно могли его убить из-за одного рубля. Ответственности никакой - война. Если за убийство посадят, так это может быть спасение от смерти, - подумал Глеб.
Киев не изменился, только в учреждениях появились карты, на которых флажками отмечалась линия фронта.
В сентябре состоялась свадьба Ади Гротэн и Белинга . Они поселились в уютной квартире в каменном флигеле на Мариино-БлаговещенскоЙ улице. Глеб навестил их в новоселье. У них был артиллерийский поручик, небольшого роста с интеллигентным лицом. Он сидел за пианино и играл. Играл очень хорошо.
- Аркадий Васильевич завтра отправляется на фронт, - сказала Адя.
Глеб зашёл к Белингам только через месяц.
- Помните Аркадия Васильевича? Вы встретили его у нас. Он ещё играл нам.
- Как же, помню.
- Убит в первом же бою!
В газетах сообщали о гибели пилота капитана Нестерова , протаранившего в воздухе германский Таубе, и писали о казаке Крючкове, изрубившем немецкий разъезд. В Киев стали прибывать раненые. Легко раненных помещали во временных лазаретах, открытых в Лавре и в чертёжных Политехнического Института. Для переноски их посылали добровольцев- студентов.
Глеб был в одной из студенческих групп переносчиков. Записывали фамилию, чин, часть, куда ранен. Глеб спрашивал:
- Рядовой? - Часто раненый отвечал:
- Никак нет, унтер-офицер?, или:
- Никак нет, фельдфебель?.
Мать "Дяди" работала в операционной госпиталя, открытого в ремесленном училище. Сестра "Дяди" Оля помогала ей на её дежурстве. Они пригласили Глеба носить раненых. В этот госпиталь поступали тяжело раненые. Приходилось носить на перевязку солдат с ампутированными ногами и руками, а также вносить в госпиталь вновь прибывших раненых. Красное мясо, торчащие кости, запах гниения, крики раненых в операционной производили гнетущее впечатление. В первый день Глеб не мог обедать.
Занятия в институте шли нормально. В газетах писали о потерях неприятеля, о борьбе за дом [какого-то] помещика на западном фронте.
В театрах шли пьесы, спешно написанные по случаю войны. В одной из них Вильгельм 2-й просил дьявола: "Дай разрешение на церквей разрушение?, и сатана отвечал: "Даю разрешение на церквей разрушение".
Хирург Анатолий Викторович Вакар уехал врачом на фронт. Вслед за ним мобилизовали как врача и Василия Николаевича Михайлова и брата его Николая Николаевича , недавно окончившего медицинский факультет.
Коля Вакар , учившийся на первом курсе Московского университета был уверен, что война должна скоро кончиться.
"Обидно, если не успею побывать на войне", - думал он. Поэтому он бросил университет и поступил вольноопределяющимся в артиллерию*.
Однако, конца войны не предвиделось.
Веру Вакар война застала в Германии. Она вернулась в Россию через Швецию** .
Константин Николаевич Михайлов , профессор консерватории, возвращался из Швейцарии на итальянском пароходе в Россию через Константинополь (турки ещё не вступили в войну)???.
Фото: Николай Платонович Вакар
В Средиземном море он стал свидетелем морского боя. Было видно как один крейсер обстреливал два других боевых корабля. Когда они поворачивали в его сторону, он отступал на запад. Два корабля ушли на восток, а крейсер остановил итальянский пароход и, узнав, что на нём возвращаются русские, отпустил его. Выяснилось, что крейсер был английский, а два других корабля - немецкие "Гебен" и "Бреслау", которых он хотел увлечь за собой в сторону английской эскадры, но это не удалось, "Гебен" и "Бреслау" ушли в Константинополь. Со вступлением Турции в войну "Гебен" начал терроризировать русское черноморское побережье.
Фото: Пианист Константин Николаевич Михайлов
Ссылки: