После одного допроса на Лубянке Астахова П.П. отправляют в Лефортово

Через несколько дней после приезда за мной пришли и предложили собраться на допрос. Сначала мы оказались на первом этаже просторного вестибюля, прошли мимо часовых у входа в главный корпус, потом стали подниматься вверх по широкой лестнице главного здания. Через несколько минут я вошел в довольно просторный кабинет. Начиналось лето, и громадное с двумя створками окно было открыто во внутренний двор. Напротив многочисленные окна, где раскрытые настежь, а где полностью закрыты - это кабинеты высокого начальства могущественного ведомства. Об этом мне дали понять с первых минут пребывания в кабинете. Хозяин был в штатском платье. Новый, с "иголочки", светло-серый костюм облегал плотную, приземистую, чуть располневшую фигуру. На вид ему было лет 46-47, и по виду чувствовалось, что он не был обделен благами жизни. Он старался шагать вровень со временем, не отстать от "капризов" моды, свою цену и преимущество попытался продемонстрировать сразу же после знакомства. Не знаю, кого ожидал увидеть на допросе этот высокопоставленный чиновник, но внешность моя - лагерная роба из черного х/б, стриженая голова и наивное выражение лица - явно не понравились. На светлой, зеркально отполированной поверхности письменного стола, кроме массивного прибора с ручками и такого же с мраморной крышкой пресс-папье лежали стопки бумаги - это была моя рукопись и следственное дело.

- Садитесь - предложил следователь. Нужно было начинать разговор:

- Вы осуждены Особым совещанием и отбывали срок в Воркуте? Большая часть срока уже позади? Вас вызвали в Киров на доследование, так как не все из сказанного на первом следствии объясняло Ваши дальнейшие поступки и планы? Объясните, пожалуйста, каким образом Ваша группа смогла так легко и просто переехать из Вустрау на границу с Швейцарией и осуществить побег? Ведь Вы же собирались ехать на Восток, на оккупированную территорию, чтобы добраться к своим и вдруг оказались в Швейцарии? Нелогично. Может быть, Вы объясните истинные причины?! "Да сколько же можно об одном и том же??! И в Подольске, и в Кирове, теперь, вот опять, здесь - этот вопрос уже набил оскомину. Неужели подробные ответы на прошлых допросах прошли мимо? Да и в рукописи я уделил им много внимания". Я возмущался и не мог смириться с фактом "переливания из пустого в порожнее". И отвечая на его вопрос, я сказал:

- Если Вы внимательно прочли рукопись, вопрос отпадает сам по себе, там все честно изложено! Нужно было видеть, что произошло после этих слов! Мой визави вскочил, как ужаленный, и мне показалось, что рука его потянулась за тяжелым прессом, мраморная крышка которого могла свободно "прибить" на месте.

- Мальчишка! Наглец! Откуда такая самоуверенность и этот апломб! Здесь не Воркута! Это Комитет государственной безопасности Союза ССР!!! Он задыхался от пароксизма и готов был стереть меня в порошок. На этом наш первый разговор был закончен. Я смиренно наблюдал, как на бланке рождался документ допроса. Это была всего лишь страничка. Из нее стало известно, что со мною разговаривал какой-то большой начальник. Теперь я просто не хочу ошибаться, запомнил лишь звание - это был полковник - фамилию его унесло Время. Около двух месяцев длилось мое пребывание на тюремных харчах Лубянки. Ожидал новых встреч и допросов, но никто более не интересовался мною и написанным. Я писал жалобы о нарушениях законности в прокуратуру по надзору, называл Госбезопасность инквизицией - столетия и добился того, что в один из дней меня перевели в тюрьму усиленного режима в Лефортово . Это был акт возмездия за строптивость.

Ссылки: