Рейли арестован, инсценирована его гибель при переходе границы

Встревоженная отсутствием известий о муже, Пепита Бобадилья послала в выборгский отель "Андреа" телеграмму с запросом. Ей ответили, что он в отеле не появлялся ни в назначенный день, ни на следующий. Тогда она сама приехала в Выборг, но узнала только то, что видели финские пограничники: о непонятной перестрелке на границе в ту ночь, когда Рейли должен был вернуться. Обратимся еще раз к лекции Артузова: "Английской разведке и Бунакову пришел достоверный ответ на вопрос: что с Рейли? Для них предельно ясно - Рейли был в Москве. Свидетельство тому - его открытки, отправленные из СССР. Эксперты тщательно исследовали их и убедились: да, открытки написаны рукой Рейли. Стиль письма его. Почтовые штампы в порядке. Нет ни малейшего подозрения, что открытки написаны под диктовку ЧК. Нам надо было создать видимость, что Рейли благополучно прибыл в Москву, ознакомился с "Трестом" и возвращался в Финляндию. И только чистая случайность - встреча с советскими пограничниками - помешала ему прорватьсяя в Финляндию. Рейли убит, а "Трест" продолжает здравствовать. Придерживаясь этой версии, мы организовали с помощью начальника заставы Вяхи-Петрова перестрелку на границе, которая всполошила финских пограничников, и они могли в отдалении наблюдать "бой"". Факт гибели Рейли расследовали Захарченко-Шульц и Георгий Радкевич . Они опросили финских пограничников, местных жителей, которые подтвердили, что слышали перестрелку на русской стороне и видели, как трупы погрузили на подводу. Захарченко-Шульц ничего другого не оставалось, как зафиксировать случайную смерть Рейли. "Трест" направил Бунакову и Захарченко-Шульц извещение о гибели Рейли, сделав важную ссылку, что провал перехода границы - некая фатальность и в этом "Трест" не виноват. С достоверностью узнали те, кому следовало, о расстреле за измену двадцатичетырехлетнего командира-пограничника Тойво Вяхи . Он перестал существовать. Но через некоторое время на одной из южных застав появился молодой командир с орденом Красного Знамени на гимнастерке. Звали его Иван Михайлович Петров . Первые дни Рейли держался твердо, хотя сразу понял, что "Трест" - мистификация ОГПУ. Он, однако, надеялся, что в его судьбу вмешается Сикрет интеллидженс сервис, британское правительство. И тогда ему показали газеты, не только советские, но и лондонские, подлинность которых Рейли установить не составляло никакого труда. Он прочитал сообщение о собственной гибели. Следовательно, никто не будет заниматься его спасением. Теперь он понял, почему его содержат в одиночной камере Внутренней тюрьмы (той самой, в которой сидел и Савинков), почему конвоиры обращаются к нему не по имени, а по номеру - 73, почему переодели в форму сотрудника ОГПУ. Он был секретным арестантом. Конвоиры понятия не имели, кто он такой, скорее всего, полагали, что какой-то ответственный работник ОГПУ с периферии, серьезно проштрафившийся. В свое время, узнав о крахе Савинкова, Рейли с негодованием заявил газете "Морнинг пост", что "этим поступком Савинков вычеркнул свое имя из списка почетных членов антикоммунистического движения". Но теперь, оказавшись в положении Савинкова, Рейли повел себя куда менее достойно. Он рассуждал просто - британская разведка ничем ему помочь не может, следовательно, ему остается одно - давать показания. И он их давал. Из протокола допроса Рейли 13 октября 1925 года: "Охотно признаю, что практика моей семилетней борьбы против Советской власти, а в особенности моя последняяя попытка доказали мне, что все те методы, которые применялись и мною, и моими единомышленниками, не привели к цели и поэтому в корне были нецелесообразны". Из письма Рейли к помощнику начальника КРО Стырне от 17 октября 1925 года: "Мой последний опыт с "Трестом" до конца убедил меня в бесполезности и нецелесообразности искания какой бы то ни было опоры для антисоветской борьбы как в русских, так и в эмиграционных организациях. Во мне сложилось довольно сильное впечатление о прочности Советской власти. Поэтому мне приходится смотреть на всю интервенционную политику (какого бы то ни было рода) как на нецелесообразную". Начальник КРО Артузов также принимал участие в допросах Рейли. При этом его интересовали не только факты, но и взгляды, мысли, чувства побежденного врага. Это были откровенные разговоры с обеих сторон. На их последней встрече Рейли признался:

- Да, вы оказались сильнее меня. А точнее - нас. Занавес моей драмы упал. Выходит, конец. И все же в моем сердце теплится крохотная надежда. Помнится, в России всегда справляли Прощеное воскресенье. Из дома в дом ходили друг к другу, просили прощения за нанесенные обиды. В ноги бухались. Может, и мне это сделать? Надежда - единственный в мире свет!

- Не поможет,- прямо ответил Артузов.- Вы уже были осуждены однажды. Теперь только вышестоящий суд может пересмотреть приговор. Рейли, безусловно, был очень смелым человеком, объективных доказательств тому - множество, в том числе последняя, крайне рискованная после захвата Савинкова, поездка в советскую Россию. Но смелость его вовсе не была безрассудной. В характере Рейли была и редкая для авантюриста черта - трезвая рассудочность в экстремальных ситуациях. Он прекрасно понимал, что бегство из Внутренней тюрьмы ОГПУ - дело безнадежное 57 . Этот авантюрист был одновременно и деловым человеком. И он здраво (с его точки зрения) рассудил, что если что и может сохранить ему жизнь, это сделка. Именно так следует расценивать последние написанные им строки - как сугубо деловое предложение, выгодное, опять же в его представлении, для обеих сторон: Рейли и ОГПУ.

"Председателю О.Г.П.У.

Ф. Э. Дзержинскому После происшедших с В. А. Стырне разговоров я выражаю свое согласие дать Вам вполне откровенные показания и сведения по вопросам, интересующим О.Г.П.У., относительно организации и состава великобританской разведки и, насколько мне известно, также сведения относительно американской разведки, а также тех лиц в русской эмиграции, с которыми мне пришлось иметь дело.

Москва. Внутренняя тюрьма 30 октября 1925 г.

Сидней Рейли". В камере Рейли вел бисерным почерком "секретный" дневник. На самом деле Рейли прекрасно понимал, что его прочитают чекисты. Таким образом он пытался убедить их в своем раскаянии и желании сотрудничать с ОГПУ.

Ссылки: